Кино и немцы
Эта встреча произошла в Обнинске. На проспекте Ленина. Совсем недалеко от ФЭИ им. Лейпунского. Спустя почти 70 лет после приезда первых немецких физиков в СССР.
Рудольф Позе, сын и почти полный тезка первого руководителя знаменитой лаборатории «B», принял участие в съемках документального фильма теле-канала «Россия-24» о первой атомной станции в мире. Его отец был одним из пионеров в области ядерных исследований. После окончания Второй мировой войны он вместе с семьей добровольно переехал в СССР, где были созданы необходимые условия для продолжения научной работы.
С помощью Рудольфа Хайнца Позе-старшего (1905–1975) из Германии в Советский Союз также перебрались несколько десятков немецких физиков, которые, объединив усилия с советскими учеными, способствовали созданию теоретической и практической базы для исследования физики атома.
У Позе было 5 детей. Среди них и герой нашего фильма – Рудольф. Позе-младший в СССР окончил школу, затем получил высшее образование. Он физик-экспериментатор. Много работал в Советском Союзе, в ГДР, затем в России и Германии. В Дубне 10 лет, с 1990 по 2000, возглавлял лабораторию вычислительной техники и автоматизации Объединенного института ядерных исследований. По-русски говорит, разумеется, свободно. С очаровательным легким немецким акцентом.
В тяжелые послевоенные годы в Германии физики были не нужны. Скорее, плотники, строители, специалисты по сельскому хозяйству. Для немецких физиков работа в СССР
была одной из немногих возможностей заниматься наукой. Как рассказал Рудольф Позе, немецкие специалисты в Обнинске работали по контракту. И получали зарплату. У них
были ограничения по контактам с местным населением, хотя с учетом того, что русского языка никто не знал, немцы держались достаточно обособленно.
СПРАВКА:
Рудольф Хайнц Позе (старший) родился 10 апреля 1905 года в Кенигсберге. Изучал физику, математику и химию в Университете Кенигсберга. В 1928 году в Халле защитил докторскую диссертацию под руководством Нобелевского лауреата проф. Густава Герца.Один из пионеров в области ядерных исследований, после окончания Второй мировой войны начал работать в СССР, возглавив вновь организованную в 1946 году лабораторию (ныне Физико-энергетический институт) в Обнинске. В 1959 году вернулся в ГДР, где возглавил Институт ядерной физики в Дрезденском техническом университете.
Мы приехали 18 февраля 1946 года. Мне было 11 лет. И сперва нас повезли в местечко Озеры (Одинцовский район Московской области). Там был объект НКВД, в котором, по-видимому, мы проходили проверку, это был такой прохладный этап для немецких специалистов, которых привезли в Россию. И мы там фактически полгода жили. А потом, уже в августе 1946 года, мы приехали сюда, в Обнинск.
Сколько было немецких специалистов? И в каких условиях они жили?
Они не одновременно все прилетели. И всего было около 40 семей. Были холостяки, но в основном это были семьи. Мы жили сначала в этом доме (показывает на трехэтажное сталинское строение). Наверное, из капитальных зданий только этот дом был и здание института. Конечно, довольно тесно это получилось. Потом началось очень быстрое строительство, и уже через некоторое время, я сейчас точно не помню когда, мы переселились в тот дом. Который напротив (показывает на такой же дом напротив).
Вообще, конечно, немецким специалистам создали хорошие условия по сравнению с тем, как жили русские…или российские коллеги. Мы очень хорошо жили, нужно сказать. Фактически у каждой семьи была своя квартира, что не скажешь о русских коллегах. У моей семьи была 7-комнатная квартира – нас было 5 детей. Я жил в одной комнате вместе с братом. У отца был свой кабинет.
А какие у вас были впечатления? Ведь, конечно же, русского языка вы не знали. Надо было как-то адаптироваться к новым реалиям, вокруг чужие люди, наверное, какой-то еще эффект был от немецкой пропаганды. Ведь в течение войны основным противником Германии был Советский Союз.
Это, конечно, не так легко. Мы после войны фактически больше полугода жили в Германии, когда уже там обосновались русские войска. То есть у нас уже были встречи с русскими солдатами, офицерами. И я помню сначала, когда фронт к нам подошел, мы страшно боялись. И да, конечно, мы слышали многие страшные вещи. Но потом поняли, что это все не так и что можно было нормально жить. Поэтому, когда мы сюда приехали, сказать, что мы боялись чего-то, было бы неправильно. Конечно, все было чужое, и язык мы еще не понимали. Но дети ведь очень, очень быстро учатся. Поэтому у меня, честно говоря, даже не отложился в памяти тот период, когда мы чего-то не понимали…
На каких условиях вообще приехали немецкие специалисты сюда: это была принудительная работа или же была работа по контракту. Как это осуществлялось?
Это совсем непростой вопрос. Тут надо немножко пояснить. Мой отец, например, добровольно приехал. Он имел в принципе возможность, как и некоторые другие немецкие ученые, своевременно уйти на Запад, и к американцам. Но он этого не сделал. Он выбрал российскую или советскую сторону намеренно. Сначала приехала сюда только наша семья. И через некоторое время мой отец с двумя советскими офицерами вернулся в Германию, чтобы набрать команду, так сказать. К этому времени он уже подготовил план. Ну, такой грубый план будущих работ, будущего института, и в соответствии с этим подобрал немецких специалистов.
Какая стояла задача перед вашим отцом?
Задача стояла заниматься именно ядерной физикой. Первые немецкие специалисты приехали в СССР еще в 1945 году. Фактически через день после капитуляции уже первый немецкий ученый Герц и другие приехали сюда. А мой отец только осенью 1945-го появился в Лейпциге, где он до этого работал, и там пошел на контакт с советским комендантом.
Где-то в это время Лейпунский писал письма Берии, в которых он говорил о том, что все работы, которые в ядерной области велись на тот момент в СССР, основывались на заграничных данных. И это очень опасно. И нужно было начинать работать над проблемами в Советском Союзе, готовить своих специалистов, чтобы появились свои достоверные данные, на которых можно строить дальнейшие планы.
Мой отец был именно физик-ядерщик. Один из немногих. Потому что Герц, Тиссен, Адено – все были хорошими физиками, но не ядерщиками. И поэтому задача была поставлена перед отцом провести те необходимые исследования по ядерной физике, которые нужны были как основа для атомной бомбы, для той же атомной станции, для других реакторов и т. д.
Ну, в первую очередь, если речь идет о 1946 годе, то разработки велись для создания ядерного оружия?
С одной стороны, да, вы правы. Ядерное оружие было приоритетом. Но основы – они общие, они не зависели от того, что с ними будут делать. Они просто нужны были для понимания всей этой физики, на которой строится уже техника, технология и т. д. И это, я так понимаю, была задача именно вот этой немецкой группы наряду, конечно, с работами, которые уже велись в Союзе.
К тому времени уже была лаборатория номер два, где такие люди, как Флеров и другие, над этими проблемами работали. Но нужно было, по-видимому, усилить эту фундаментальную базу.
Скажите, сколько лет проработали немецкие специалисты в Обнинске?
С 1946 по 1952 год. Тогда ведь в 1949 году была взорвана первая советская атомная бомба, этот аврал немножко спал, и можно было подумать, нужны ли они еще. Фактически начались отпуска немецких специалистов как нашего института, так и других объектов, и в течение нескольких лет они все вернулись в Германию.
Но ваш отец остался?
Мой отец остался. Он все-таки был физик-ядерщик. Его интересовали исследования, и он понял, что если вернется в Германию (а для него имело смысл возвращаться только в Восточную Германию), то там он должен будет снова что-то создавать. А в Советском Союзе он… он мог бы воспользоваться уже существующими институтами, коллективами. И он просил остаться здесь. Ему предложили несколько вариантов, и он выбрал… тогда это называлось еще «лаборатория ядерных проблем»… «институт ядерных проблем в Дубне», тогда это было еще Иванково. И в 1955 году вся наша семья переехала в Дубну.
Рудольф Позе вспоминал, что в Обнинске для детей немецких ученых специально пригласили двух учительниц немецкого происхождения из поволжских немцев. И преподавали разные предметы, в том числе и русский язык. И уже в 7-й класс Рудольф Позе пошел в обычную советскую школу. А еще то, что немцы привезли в Обнинск фаустбол. Игру, похожую на волейбол, в которую играют кулаками. Но она не прижилась. Чего нельзя сказать про большой теннис. В него с удовольствием играли и советские ученые. А рядом с ФЭИ до сих пор стоят несколько больших теннисных площадок, созданных немецкими физиками.
