Урановые трудности от «Фукусимы» до коронавируса
Добыча урана по-прежнему ждет роста спроса
Уранодобывающий сектор оказался, возможно, наиболее пострадавшим в период охлаждения глобального интереса к атомной энергетике после 2011 года. Снижение спроса на природный уран и падение биржевых цен на товар привели к закрытию многих перспективных проектов начала века. В последние годы спрос на уран немного восстанавливается, эксперты не исключают даже дефицита сырья из-за инвестиционной паузы. Но пока уверенно смотреть в будущее могут лишь проекты с низкой себестоимостью добычи, которых становится все меньше из-за истощения богатых месторождений.
Уранодобывающая отрасль, обеспечивающая сырьем всю атомную производственную цепочку, в последние 10 лет переживает сложные времена. Март 2011 года и авария на японской АЭС «Фукусима-1» превратили уран из товара повышенного спроса в проблемный. Спотовые цены в 2011 году достигали $73 за фунт, но после катастрофы стали резко падать. Авария на АЭС привела к более жесткому регулированию ядерной отрасли, развитие ядерной энергетики в некоторых регионах мира замедлилось. Япония после Фукусимы приостановила работу всех своих АЭС, в Европе было принято решение о свертывании проектов в Германии, Бельгии и Швейцарии. Некоторые страны, активно интересовавшиеся атомной энергетикой, стали осторожнее присматриваться к этим технологиям.
Еще один удар по ценам нанесли действия двух трейдеров в лице банков Goldman Sachs и Deutsche Bank, которые приняли решение уйти с рынка урана. Трейдеры являлись активными игроками, и с их уходом ликвидность на спотовом рынке уменьшилась. Объемы спотового рынка сравнительно невелики, большая часть урана уходит потребителям по долгосрочным контрактам, не выходя на биржевые торги, но котировки спота учитываются в таких продажах.
Следствием падения спроса на уран стало то, что практически все основные производители столкнулись с проблемами рентабельности добычи. Спотовые котировки на природный уран в течение десятилетия падали ниже отметки $20 за фунт. Уранодобывающие компании объявляли о перспективах снижения добычи, сокращении расходов, отмене или приостановке некоторых проектов, а также о переносе сроков запуска новых месторождений. Например, работы на таких проектах, как Ranger, Honeymoon в Австралии были приостановлены, добыча на месторождении Willow Creek в США снижена, а начало добычи на руднике Imouraren в Нигере отложено. Это затронуло и российскую уранодобывающую отрасль: например, на долгосрочную паузу до улучшения ситуации на рынке пришлось поставить перспективы разработки месторождения Mkuju в Танзании. Права на этот актив горнорудный дивизион «Росатома» «Атомредметзолото» получил в 2011 году при покупке австралийской Mantra Resources.
«Однако уже в 2018 году спрос на уран в гражданской атомной энергетике восстановился и достиг рекордного в истории значения в 85 тысяч тонн за счет ввода новых АЭС в Китае, России, Индии и других странах», – рассказывает исполнительный директор ЦЭП Газпромбанка Айрат Халиков. Он напоминает, что в настоящее время в мире строится 54 атомных блока общей мощностью 63 ГВт, это позволяет ожидать роста мощностей АЭС на 11 %, до 492 ГВт, в период с 2020 по 2023 год. Кроме того, Япония начала программу возобновления использования атомной энергетики, начав закупки топлива. По словам Максима Худалова из АКРА, в 2020 году восстановление цен на рынке урана больше связано с опасениями возникновения дефицита на рынке в результате пандемии коронавируса. В течение второго квартала на рынке происходил резкий рост спотовой цены на уран: с $27,5 за фунт в начале апреля до $34 за фунт в конце мая. Но с того периода спотовые котировки постепенно снижались. По данным UxC, на 7 сентября фунт U3O8 стоил $30,2.
По прогнозам Айрата Халикова, спотовые цены в 2021–2022 годах продолжат расти из-за увеличивающегося спроса со стороны АЭС, при этом на рынке ожидается ограничение предложения из-за длительного периода низких цен и долгого периода реализации новых месторождений. Спотовые цены природного урана в 2020–2025 годах вырастут более чем на треть, до $45-50 за фунт, считает аналитик.
Добычные надежды
По оценкам аналитиков, одним из серьезных факторов, который будет влиять на добычу урана в будущем, стал длительный период сокращения инвестиций в разведку месторождений. С 2011 по 2019 год объем этих вложений упал на 80 %. Если до японской аварии на фоне уранового ценового бума насчитывалось около 500 таких проектов, то после нее осталось около 90. Отметим, что добыча урана является одним из наиболее конкурентных секторов атомной индустрии. Технологии добычи урана по сложности сопоставимы со многими другими горнорудными проектами для цветной металлургии, инвестиции относительно невелики, ограничений для новых инвесторов во многих странах довольно мало. Кроме того, необогащенный природный уран с точки возможного вреда для экологии или нарушения режима нераспространения ядерного оружия не слишком опасен. Это привело к тому, что в этот добывающий сектор на фоне роста котировок в начале XX века активно привлекались инвестиции, но большая часть таких проектов не выдержала низких постфукусимских цен.
Страны-лидеры по добыче урана в 2019 году (тысяч тонн)
Казахстан 22,81
Канада 6,94
Австралия 6,61
Намибия 5,48
Нигер 2,98
Россия 2,91
Узбекистан 2,4
КНР 1,89
Украина 0,8
ЮАР 0,35
Индия 0,31
Иран 0,07
США 0,07
Источник: World Nuclear Association
Ключевым крупным игроком, который в теории способен в ближайшие годы заметно увеличить добычу, является казахстанский «Казатомпром». Страна активно приглашала инвесторов в новые урановые активы и в 2010-х годах оказалась крупнейшим в мире производителем. Считается, что урановые месторождения Казахстана отличаются сравнительно низкой себестоимостью добычи. Так, например, входящий в «Росатом» урановый холдинг Uranium One, владеющий долями в нескольких урановых активах Казахстана, сообщал о снижении в 2019 году себестоимости добычи с $8 до $7 за фунт.
Однако реалии рынка таковы, что в ближайшие два года тот же «Казатомпром» намерен сохранить снижение добычи урана на 20 % от ранее запланированного уровня с целью восстановления баланса спроса и предложения на рынке. Это в результате приведет к исключению до 5,5 тысячи тонн урана из предполагаемого объема мирового первичного производства в 2022 году. Объем производства «Казатомпрома» в 2022 году, в свою очередь, ожидается на уровне 22-22,5 тысячи тонн урана, тогда как плановые уровни контрактов на недропользование составляют около 27,5-28 тысяч тонн урана в год. Что касается планов после 2022 года, то пока решения нет. «При этом возврат к полному объему добычи (в рамках контрактов на недропользование) не ожидается до тех пор, пока рынок не продемонстрирует очевидное устойчивое восстановление, а ситуация между спросом и предложением не просигнализирует о потребности в большем количестве урана», – заявляли в «Казатомпроме» в августе.
По прогнозам аналитиков, спрос на природный уран начнет расти после 2025 года за счет необходимости обеспечения потребностей Китая, Индии и других стран. Позитивным фактором может стать и усиление экологических требований к источникам электроэнергии, тогда как атомная энергетика является углеродно-нейтральной. Масштабные инвестиции в добыче планирует Индия, правительство которой намерено создавать урановые резервы для своих АЭС.
Как добывают уран
Известны три способа добычи урана. При открытой добыче рудное тело находится близко к поверхности земли. Руду бульдозерами и экскаваторами грузят в самосвалы, которые везут ее к перерабатывающему комплексу. Если руда залегает глубоко, то используется подземный способ добычи. Это дорогостоящий вариант, он подходит при высокой концентрации урана в породе. При подземном способе пробуривается вертикальная шахта, от которой отходят горизонтальные выработки. Глубина шахт может доходить до двух километров.
На перерабатывающем комплексе породу измельчают, смешивают с водой и удаляют ненужные примеси. Дальше проводят выщелачивание концентрата (обычно с помощью серной кислоты). Из раствора посредством ионно-обменных смол выделяется осадок солей урана, имеющих характерный желтый цвет, за что они получили название желтый кек (от англ. yellow cake). Желтый кек содержит еще достаточно примесей, от которых его очищают на аффинажном производстве и после прокаливанием получают закись-окись урана (U3O8) – конечный продукт.
Третий способ добычи урана значительно отличается от первых двух. Это скважинное подземное выщелачивание. При нем бурят скважины, через которые в рудное тело закачивают серную кислоту. Другие скважины выкачивают на поверхность раствор, насыщенный солями урана. Продуктивный раствор пропускают через сорбционные колонны, в которых соли урана собираются на специальной смоле. Ее в свою очередь снова обрабатывают серной кислотой, и так несколько раз, пока концентрация урана в растворе не станет достаточной.
Последний способ является наиболее распространенным методом за последние десять лет. Доля урана, добываемого таким образом, выросла с 10 % в 2000 году до 57 % в 2019 году. Себестоимость добычи методов выщелачивания в мире в среднем на 39 % ниже себестоимости добычи на карьерах, на 11 % ниже удельных затрат на добычу в шахтах.
Другие крупные зарубежные производители в лице канадской компании Cameco и французской Orano также сокращали производство, чтобы поддержать цены. Тем не менее, игроки сохраняют крупные бюджеты на геологоразведку. В последние годы самым большим разведочным бюджетом обладала Orano, которая ведет поисковые работы в Канаде, Монголии, Казахстане и Нигере. Большая часть геолого-разведочных работ проходит в бассейне Атабаски на севере канадской провинции Саскачеван, где есть месторождения с аномально высокими концентрациями урана – более 20 % в руде. Это особенно актуально в свете того, что компания Compagnie miniere d’Akouta – дочерняя компания Orano – объявила, что производство урана на ее урановом руднике в Нигере прекратится в марте 2021 года вследствие истощения запасов и высоких эксплуатационных расходов. Но Cameco сокращала и расходы на геологоразведку. Если в 2018 году компания инвестировала $20 млн, то в 2019 году расходы составили $14 млн, а план на 2020 год – вложить $13 млн. Основное внимание будет уделяться проектам компании в Саскачеване.
Атомная отрасль США почти полностью зависит от внешних поставок урана, в том числе из России, Казахстана и Узбекистана. Как результат, правительство США в качестве ответа на рост зависимости от импортных поставок намерено создавать дополнительные резервы урана с 2021 года. Это означает поддержку американских добывающих компаний, так как резерв будет формироваться за счет прямых закупок у них. Тем не менее американские атомщики пока проигрывают конкуренцию газовым ТЭС, что может привести к сокращению мощностей атомной энергетики. На фоне падения цен на газ себестоимость электроэнергии на АЭС выше в три раза, чем затраты на газовую генерацию. Кроме того, в большинстве штатов отсутствует регулирование на региональных энергорынках. Только на юге они до сих пор регулируются, что позволяет АЭС быть конкурентоспособными.
Планы, спрос и себестоимость
КНР, активно строящая атомные электростанции и нуждающаяся в импортном уране, за последние 19 лет нарастила собственную добычу на 170 %. Правительство ставит задачу сделать Китай самодостаточным не только по мощностям АЭС, но и в производстве топлива. Однако страна по-прежнему в определенной степени полагается на иностранных поставщиков на всех этапах – от добычи урана до производства и переработки. Китай активно инвестирует в добычные проекты в Намибии, Казахстане, Канаде, Узбекистане и Нигере. В планах Пекина треть сырья производить внутри страны, треть – за рубежом, остальное закупать. По данным World Nuclear Association, потребность Китая в уране в 2020 году составит 11 тыс. тонн (при работе 58 реакторов), в 2025 году – около 18,5 тыс. тонн (для 100 реакторов) и в 2030 году – около 24 тыс. тонн урана (для 130 реакторов).
При этом китайские ядерные энергетические компании склоны в большей степени заключать международные договоренности по получению топлива. Дело в том, что по международным стандартам руды в Китае низкосортные, производство является неэффективным, хотя Китай и называет себя «страной, богатой ураном», пишет World Nuclear Association.
В России производство урана в 2019 году составило 2911 тонн, что на 5 % больше плановых показателей. Однако российская добыча урана имеет традиционную схожую с Китаем проблему – высокую себестоимость. Кроме того, заметная часть урановой добычи советского атомного проекта оказалась за рубежом после распада СССР – в частности, в Узбекистане и на Украине.
Наиболее известным предприятием российской уранодобывающей отрасли является краснокаменский ППГХО, где ведется шахтная добыча. В последние десятилетия АРМЗ динамично развивает и другие активы – «Далур» в Курганской области и «Хиагду» в Бурятии, где используется скважинное подземное выщелачивание. АРМЗ сообщало о планах расширения мощностей. Например, на «Хиагде» сейчас отрабатываются два месторождения – Хиагдинское и Источное, в этом году должно быть введено Вершинное месторождение, а в июле было получено одобрение Роснедр на технические проекты разработки Количиканского и Дыбрынского месторождений Хиагдинского рудного поля. Добыча на Дыбрынском запланирована на 2023 год, на Количиканском – на 2021 год, утверждало АРМЗ.
Уранодобывающие предприятия Uranium One в прошлом году извлекли 4,6 тыс. тонн урана, что на 5 % выше показателя 2018 года. Катализатором роста добычи могут стать экспортные планы «Росатома», цель которого получить половину выручки от экспортируемых товаров и услуг. По итогам 2019 года урановая продукция была поставлена в 16 стран мира для 42 заказчиков. Объем продаж составил порядка $2 млрд. Кроме того, «Техснабэкспорт» заключил 28 сделок c 18 заказчиками из 8 стран, включая дополнения к действующим контрактам. Стоимость заключенных сделок составила порядка $3 млрд.
При этом одной из ключевых проблем урановой отрасли является постепенное исчерпание месторождений с наиболее богатыми рудами. По словам Айрата Халикова, в целом в уранодобывающей отрасли очевиден тренд на повышение себестоимости добычи, который делает малорентабельным разработку новых месторождений при текущих невысоких ценах. В отрасли отмечали, что в ближайшие годы будут практически полностью истощены проекты с себестоимостью добычи ниже $36 за фунт на фоне снижения содержания урана в руде. По расчетам аналитика, на фоне выработки действующих месторождений добыча может снизиться до 54 тысяч тонн в год к 2035 году, что будет означать дефицит сырья на рынке. Однако многие проекты с высокой себестоимостью добычи поддерживаются из-за стратегических целей государства, а компании с госучастием в капитале обеспечивают более 80 % добычи.
По оценкам «Атомредметзолота», в средней и долгосрочной перспективе ожидания на рынке урана остаются благоприятными: увеличение спроса на уран в связи с вводом новых АЭС в мире в сочетании с истощением запасов на действующих месторождениях с низкой себестоимостью будет способствовать росту цен. По текущим оценкам, производство урана в мире может снизиться на 10-15 % по итогам 2020 года, главным образом в связи с сокращением добычи в Канаде и Казахстане. Динамика спотовых цен на уран в ближайшие месяцы будет, по всей видимости, в значительной степени зависеть от дальнейших действий уранодобывающих компаний в условиях пандемии COVID-19, в том числе от масштаба закупок урана производителями на спотовом рынке для выполнения своих контрактных обязательств, что оказывает повышательное давление на котировки.
Cameco на фоне пандемии в марте временно приостанавливала производство на урановом руднике Cigar Lake. В апреле из-за того же коронавируса компания решила, что производство на Cigar Lake должно взять более длительную паузу. Перезапуск добычи возможен в течение сентября. Но ясности до сих пор нет. Аналитики указывают, что себестоимость добычи на руднике ниже затрат на покупку на спотовом рынке и на обслуживание рудника. Однако места для дополнительных объемов добычи на рынке урана нет.
Евгений Зайнуллин
