Ослепшее общество

Как новая социология оценивает процессы, происходящие в обществе в эпоху кризиса нормальности

В своей книге «Социология в постнормальную эпоху» Чарльз Торп утверждает, что современный проект создания нормальной жизни в национальном государстве потерпел крах. А социология, которая помогала обществу анализировать само себя, больше не работает.

Конец нормальности

Нормальность подошла к концу: модель стабильного капитализма, при котором противоречия в обществе скрыты за пеленой идеологии, стремительно разрушается. Социологи ломают голову над неожиданным возвращением национализма и авторитаризма в мировую политику. Глобализация экономики подорвала возможности национального государства как организации капиталистического общества, не создав ему альтернативу. Нормальная социология, которая выполняла функции религии в секулярном обществе, облачив их в научную форму, больше не справляется со своими задачами.

Чарльз Торп объясняет, почему нормальная социология мешает нам объективно изучать современное общество, и предлагает переосмыслить науку, отбросив скрытые идеологические установки нормальности.

Социум на переломе

Постнормальная социология стала ответом буржуазии на назревающий кризис, переместив внимание на антагонизмы идентичностей, чтобы препятствовать формированию солидарности рабочих. Только объединенный рабочий класс может стать той политической силой, которая преодолеет фрагментацию общества, считает Торп. Название книги — «Социология в постнормальную эпоху» — изначально указывает на некий социально-культурный перелом, свидетелями которого мы являемся. Перелом, меняющий или отменяющий наши представления о норме, а следовательно, и наши представления о том, как изучать и оценивать процессы, происходящие в обществе.

Парадокс, лежащий в основе рассуждений Торпа, состоит в том, что, с одной стороны, социология, как и все современные общественные науки, появилась именно в буржуазном обществе и является инструментом его самопознания. Но, с другой стороны, рыночные отношения, лежащие в основе капиталистической экономики, атомизируют индивидов и становятся фактором десоциализации. Потому неудивительно, что наивысшего расцвета социологические исследования достигли в эпоху регулируемого капитализма, когда государственная экономическая политика, опиравшаяся на идеи Дж. М. Кейнса и общественный договор между противостоящими друг другу классами и группами, позволили стабилизировать систему и поддерживать ее в равновесии. Именно такое, разделенное, но сравнительно устойчивое общество оказывается идеальным объектом для социологии, а ее методы были сформированы и наилучшим образом подходили именно для такого общества.

Новая норма или хаос?

Специфика золотого века социологических исследований состояла в том, что на определенном этапе благодаря стабилизации общественных отношений большинство явлений действительно были примерно тем, чем казались. Неолиберализм не только разрушил компромисс между классами, но и запустил мощнейший процесс десоциализации, подорвав ту «нормальность», с которой ранее имели дело исследователи. И то, что могло ранее считаться отклонением от нормы, маргинальным или экстремальным явлением, само становится формой массового поведения или мнения. Вопрос лишь в том, можно ли говорить об этом как о новой норме, особенно учитывая нестабильность и неоформленность общественных отношений.

Торп использует термин «постнормальность», характеризуя изменившуюся ситуацию, когда речь идет не столько об изменении норм, сколько об их разрушении. Практики и мнения, разрушающие старую норму, далеко не обязательно закладывают основания для новой нормы. С таким же основанием можно подозревать, что речь идет о торжестве хаоса и отсутствии каких-либо устойчивых норм вообще. «Маргинализация и неопределенность выводов современной социологии, — пишет Торп, — усиливает слепоту современного общества, его неспособность понять самого себя, его неспособность понять себя именно как общество».

Кризис — системный и интеллектуальный

Политическая позиция Торпа не оставляет никаких сомнений: он рассматривает капитализм как исторически преходящую форму общества, а потому твердо придерживается левых взглядов. Но сама по себе критика слева, которая сопровождает буржуазный порядок на всем протяжении его существования, тоже переживает кризис. После глобального экономического кризиса 2008–2010 годов система так и не смогла восстановить «нормальный» процесс воспроизводства, а нестабильность сделалась ее естественным спутником. Причем эта нестабильность не только нарастает, но все более осознается массами. Увы, в тот самый момент, когда общественное недовольство капитализмом по всей планете достигло беспрецедентных масштабов, левое движение оказалось на самой низкой точке, пожалуй, за всю свою историю. Если не в плане организационном, то уж точно в плане идеологическом и моральном. Таким образом, кризис системный оказывается одновременно и интеллектуальным. Исчерпав свои социальные возможности развития, капитализм не остановил технический прогресс, но сделал его фактором хаотизации общества, «продолжающееся развитие производительных сил и науки дезорганизует, а не упорядочивает наш мир».

Точно так же развитие экономики подорвало во многом возможности национального государства, но не породило никаких других форм структурной организации на международном уровне. Возникает парадоксальная ситуация: возвращение национального государства на передний план истории необходимо и неизбежно, но государство уже не может обрести ту силу и воспользоваться всеми теми возможностями, которые оно имело в золотой век регулируемого капитализма середины ХХ века.

Новый социум: общество потребления

Проблема не только в том, что сократились возможности власти и бюрократии — они по-прежнему огромны, но изменился социум, с которым приходится иметь дело государству, изменилось самосознание и поведение людей, которые уже все меньше осознают себя гражданами. «С переходом от гражданского самосознания к потребительскому акцент делается уже не на том, чтобы достичь по возможности однородности, но, напротив, на том, чтобы выделить индивида из массы через личное потребление».

Наблюдается растущая индивидуализация и фрагментация потребления при сохранении отчуждения. В свою очередь, в таком обществе национализм из консолидирующей силы превращается в разрушительную, поскольку не опирается на организованную и структурированную гражданскую нацию, а представляет собой лишь способ организации озлобленных и фрустрированных потребителей для конкуренции с другими такими же потребителями, давно лишенными реальной солидарности и общего дела.

Власть через упорядочивание

К счастью, есть и хорошие новости. Деградация не тотальна и не может быть тотальной: «как и развитие, деградация является неоднородной и неравномерной». Очаги прогрессивного развития сохраняются даже на фоне социальной дезорганизации точно так же, как возникают возможности для формирования новой гегемонии. Пока только потенциальные. По определению Торпа, «гегемония — это власть через упорядочивание». Иными словами, способность правящего класса или альтернативной ему силы упорядочить и организовать общество как раз и обеспечивает стабильность существующего порядка или возможность создать на смену ему что-то новое.

В данном случае, однако, речь идет уже не о смене одного порядка другим, а о преодолении хаоса, о сохранении и восстановлении основ организованного социального бытия как такового.

Все вышесказанное приводит к однозначному выводу, что в эпоху постнормальности эффективными будут те организации, которые преодолеют «слепоту» и смогут организовать и упорядочить свою деятельность в новых условиях.