«Работа по формированию культуры безопасности ведется на системном уровне»

Сергей Адамчик, генеральный инспектор госкорпорации «Росатом», — об основных вызовах и ответах на них

О формировании и поддержании культуры безопасности, основных вызовах и ответах на них, «атомной дипломатии» и важности лидерской позиции руководителя «Вестнику атомпрома» рассказал Сергей Адамчик, генеральный инспектор госкорпорации «Росатом».

— Сергей Анатольевич, успешны ли в настоящее время результаты работы по повышению культуры безопасности в отрасли?

— В нашем случае говорить о полном или неполном успехе неверно, поскольку поддерживать высший уровень безопасной работы — это обязанность, а не состязательная зона. Иногда встречаю лозунг: «Где Росатом — там безопасно», но он, при ответственном отношении, не должен нравиться и успокаивать. Там, где используется ядерная энергия, потенциально крайне опасно. Это радиационно опасные, ядерно опасные технологии, это опасные промышленные процессы, горные работы и т. д. Обеспечение безопасности — это постоянная деятельность, которая должна гарантировать нашу спокойную работу, отсутствие претензий от государства, доверие населения.

По большому счету, нам удается поддерживать этот уровень. Мы не должны говорить, что в результате принятых мер стало «безопасно» и пора успокоиться. Безопасность — это система мер, квалификация персонала, оценка надежности оборудования, соблюдение технологического процесса, экспертиза конструкторских и проектных решений и т. д. Это правильно выполненные прочностные, нейтронно-физические, теплофизические расчеты. Все это — та существующая база отрасли, которую мы должны поддерживать и развивать. При этом мы должны следить, чтобы вопросы безопасности не уходили на второй план. Этим занимается и генеральный директор госкорпорации Алексей Лихачев, и все его заместители, и Генеральная инспекция, и руководители предприятий. День безопасности, который проводится по инициативе генерального директора, — это форум-диалог, на котором ежегодно собираются руководители организаций отрасли для обсуждения вопросов в сфере обеспечения безопасности на производстве. Организован и эффективно работает Клуб лидеров. Такое пристальное внимание к вопросам безопасности приносит неплохие результаты. За 15 лет, сколько уже работаю в этой должности, мы вышли на лучшие за историю отрасли показатели.

— На что приходится обращать приоритетное внимание?

— Сложность в том, что действительно не каждый руководитель и работник постоянно ставят безопасность основным приоритетом. Есть производственный план и внеплановые задачи, есть текучка, социальные проблемы и т. д. Руководители и работники загружены, иногда тонут в рутине. Надо все время напоминать о безопасности. Если бы бизнес Росатома был простым и неизменным, то заниматься культурой безопасности было бы проще, но у нас действительно много изменений — меняется численность персонала, появляются новые бизнесы, приходят предприятия. Все эти новые вызовы, деятельность, подразделения требуют работы. Когда в Росатом входят предприятия со своей историей и пониманием культуры безопасности, они для нас предмет повышенного внимания — мы оцениваем их технологии, подготовленность и культуру работы персонала.

Каждое новое предприятие, которое приходит к нам, требует соответствующих сил и средств, чтобы культура безопасности соответствовала корпоративной. Первым делом мы стремимся познакомиться, понять, как выстроена работа у них, и показать, как принято выстраивать работу в госкорпорации. Мы вместе с руководителями этих предприятий понимаем, что переход на корпоративные стандарты Росатома требует времени и ресурсов, но все это решается. Не считаю правильным немедленно проводить для новичков инспекционную проверку: это хорошая, но не исчерпывающая профилактическая мера. Но она должна проводиться на предприятиях, где требуется действительно максимальное внимание, — по специфике производства или выявленным проблемам.

Опираясь на ресурсы и возможности инспекции, в течение года мы можем провести около 40 проверок. Казалось бы, много — по проверке раз в неделю. Но в отрасли несколько сотен организаций, это значит, что в среднем частота плановых проверок организации — один раз за 10 лет. Понятно, что по потенциальной опасности технологий не все предприятия одинаковы, поэтому мы выбираем и планируем визиты, исходя из специфики производств и на основе анализа текущей ситуации. Проводя эти проверки, мы в большинстве случаев подтверждаем, что система наших мер работает. Если встречаем сбои, то ищем ресурсы, в том числе Генеральная инспекция располагает возможностью привлечь резервные средства для немедленного финансирования работ. Например, эти средства были предоставлены обнинскому НИФХИ им. Л. Я. Карпова, где оборудование потребовало модернизации.

Специалисты Генеральной инспекции уже познакомились с Соликамским магниевым заводом, который недавно вошел в Росатом, — пообщались с людьми, изучили организацию работ, технологии, оборудование. Видим большие возможности для улучшений и оформляем свои решения документально. Там много над чем нужно поработать, вложить ресурсы — предприятие не новое. Но работа спланирована, и она будет проведена совместно с Горнорудным дивизионом Росатома. Возглавляет этот дивизион Владимир Верховцев — человек очень опытный, грамотный и последовательный. Уверен, что наше взаимодействие даст хорошие результаты. Также обязательно в текущем году познакомимся и с крупной транспортной компанией FESCO, которая вошла в госкорпорацию, изучим специфику их работы, тоже выстроим рабочие отношения.

— Есть ли еще факторы, влияющие на безопасность? Сказывается ли на культуре безопасного поведения рост государственного заказа, освоение новых бизнесов, привнесла ли специфику текущая политическая ситуация?

— Естественно, что повышенная нагрузка и освоение новых технологий действительно могут повлечь негативные последствия. Но в 2023 году только один несчастный случай на предприятии ЯОК был связан с освоением новой технологии: произошло возгорание при механической обработке нового материала. После расследования технологический процесс был изменен, механическая обработка уступила место более безопасному прессованию. Но в статистике 2024 года мы видим, что новые бизнесы дают заметный прирост несчастных случаев. Это Ловозерский ГОК, это подразделения РИР. Понятно, что на этих направлениях мы сосредотачиваем внимание, чтобы такого не повторилось.

Вопросы террористической безопасности, физической защиты объектов, борьбы с дронами и так далее выходят за рамки ответственности Генеральной инспекции и решаются уполномоченными на это подразделениями. В части нашей деятельности мы ввели режим повышенной готовности для систем радиационного мониторинга на ряде атомных станций, находящихся ближе к западной границе страны, — это Курская, Ростовская, Смоленская, Ленинградская АЭС. Безусловно, и Запорожская АЭС требует и получает от госкорпорации дополнительное внимание. Радиационная обстановка на всех этих и других объектах находится в норме.

— Каким вы видите оптимальный баланс убеждения, принуждения, вовлечения?

— История говорит, что люди управляются «кнутом и пряником» — поощрениями и взысканиями, и иного не придумано. Я тоже эти два момента считаю определяющими. Что касается поощрений, то, например, «Человек года Росатома» — масштабное мероприятие, и мы выдвигаем команды и специалистов, которые достигли хороших показателей. Есть и много других способов поощрить отличившихся. Но если необходимо, то настоятельно требуем накладывать дисциплинарные взыскания, и в 2023 году ужесточили приказ по порядку их вынесения. Работники должны понимать, что если они ведут себя неправильно, это не останется без внимания и последствий.

— Несет ли новый технологический уклад риски для культуры безопасности? Например, цифровизация дает возможность избавить оператора энергоблока от рутины, но есть риски ошибок программистов, не так активно накапливается опыт. Или специфика клипового мышления — снижение концентрации?

— Более активное применение цифровых технологий сегодня — это, безусловно, хороший фактор, хотя, с другой стороны, надо выполнять очень тщательный, детальный анализ и самих решений, и того, как цифровые технологии могут повлиять на технологический процесс. Мы сталкиваемся иногда с тем, что системы автоматизации дают сбой, и, естественно, делаем соответствующие выводы и вносим коррективы в проектные решения. Применяется многократное резервирование, дублирование решений, влияющих на безопасность. Но устранение замечаний и формирование стабильно работающей технической системы — естественный процесс. Я начинал трудовой путь много лет назад на энергоблоке № 5 Нововоронежской АЭС — это головной блок последующей серии ВВЭР-1000. Помню, сколько было проблем с технологическим оборудованием, системами управления и т. д., сколько усилий по доводке и устранению проектных и конструктивных недостатков. И в результате выполнения этой работы ВВЭР-1000 — самые надежные в мире блоки, массовые, устойчивые в работе. Новые энергоблоки, которые создаются сегодня, тоже поначалу дают отказы, но мы с этим справляемся.

Что касается изменений в мышлении — смена поколений всегда непростой процесс. Меня волнует не столько то, что один может не понимать другого, сколько риск потерять человека и вместе с ним критически важные знания. Поэтому в отрасли была несколько лет назад создана система сохранения и передачи знаний. Если говорить о недопонимании между личностями или поколениями — на потенциально опасных установках любой человек работает по регламенту, инструкции, молодой или старый, он обязан их соблюдать. Передача знаний — это процессы обучения, привития навыков и т. д. Какие-либо индивидуальные особенности темперамента учитывает психологическая и физиологическая оценка. Не каждый человек от рождения способен работать оператором: у кого-то проявится заторможенность, у кого-то импульсивность. С теми, кто соответствует нужным нам требованиям, все вопросы уже оттачиваются в ходе работы.

— С кем из коллег, связанных с потенциально опасными производствами в России или за рубежом, Росатом взаимодействует для обмена опытом в сфере безопасности?

— Вопрос этот в последнее время осложнился, поскольку информация о статистике происшествий из зарубежных эксплуатирующих организаций перестала публиковаться. Мы изначально не имели аналога госкорпорации — «второго Росатома» — ни в России, ни за рубежом. Есть компании, например EDF или TEPCO, которые эксплуатируют атомные электростанции. Но, в отличие от них, Росатом — холдинг многопрофильный, со своей добычей, машиностроительным производством и другими составляющими. Отличается и численность. Даже сравнить устойчивость эксплуатации блоков сложно, поскольку различается нормативная база, впрочем, по доступной нам информации мы видим, что выглядим достойно. Сравнение травматизма также показывает, что Росатом находится на лидирующих позициях как в нашей стране, так и в мире, хотя никакой уровень, кроме нулевого, мы не можем считать достаточным: ни гибель, ни травма не допускают относиться к человеческой трагедии по-иному. За рубежом значение показателя травматизма LTIFR, равное 0,5, считается значением показателя высокого уровня безопасности, при этом значение LTIFR в Росатоме по итогам 2023 года составило 0,07, что почти в 10 раз лучше. Но при этом мы в более сложном положении, поскольку более многопрофильны, нигде в мире сопоставимого комплекса, объединенного в корпорацию, нет.

Мы продолжаем публиковать нашу статистику, потому что ее сокрытие сделает только хуже: это вызовет недоверие, да и не имеет смысла. Наши объекты работают в атомградах, население там не изолированно, новости и слухи разносятся быстро. Я считаю, что зарубежные партнеры, отказавшись от публикации статистики, допускают ошибку: скрыть чрезвычайное происшествие на ядерном объекте невозможно, об этом неизбежно станет известно.

Тем не менее, проводя наши отраслевые совещания и другие мероприятия по культуре безопасности, мы приглашаем специалистов из других компаний. В вопросах ядерной и радиационной безопасности мы можем опираться только на свой опыт. Но в вопросах охраны труда, промышленной и пожарной безопасности мы плодотворно сотрудничаем, обмениваемся полезными практиками.

— Как строится работа внутри отрасли, в ситуации, когда предприятия, особенно наиболее закрытые, крайне загружены задачами сегодняшней повестки?

— Системная работа, которую мы проводим, охватывает все без исключения предприятия и структуры. Обычно вопросы безопасности делегированы главным инженерам, и, к примеру, с главными инженерами предприятий ЯОК за последние два месяца я уже встретился дважды. В концерне «Росэнергоатом» такие совещания проводятся ежеквартально, и я стараюсь не пропускать эти мероприятия, где также обсуждаются проблемы безопасности. В «ТВЭЛе» эту работу ведем с техническими директорами, по сути, это тоже институт главных инженеров. В Научном дивизионе эту работу сопровождает заместитель генерального директора госкорпорации «Росатом» по науке и стратегии Юрий Оленин. Кроме того, у нас есть отраслевые совещания, где все дивизионы могут «сверять часы». Таких совещаний проводится более 10 в год; ближайшие будут посвящены радиационной безопасности и охране окружающей среды. Там будут технические руководители этих направлений со всех предприятий и дивизионов отрасли. Именно туда мы приглашаем и экспертов из федеральных структур, представителей науки. Это система налаженная, и она не зависит от внешних факторов, в том числе и от загрузки. Хотя этот год и насыщен событиями, наш День безопасности тоже пройдет в октябре, и мы уже готовимся к его проведению.

— В какой мере необходима передача нашего опыта, знаний о культуре безопасности на зарубежные объекты, не только «новостройки»? В мире есть и АЭС, которые построены в советское время, и, как вендор, Росатом не может быть равнодушным к их судьбе.

— Мы взаимодействуем с зарубежными партнерами и коллегами, например, в рамках международных школ по культуре безопасности. На нашем недавнем мероприятии я пообщался с представителями Турции, Бангладеш, других стран. Запрос на организацию системной работы по культуре безопасности действительно есть. Но я постарался донести следующую мысль: недостаточно организовать работу на предприятии или даже в отрасли: система безопасности и поддержания этой культуры должна выстраиваться на уровне страны. Именно государство создает эту систему, определяет отношение к объектам использования атомной энергии, задает планку воспитания и т. д. Более того, это вопрос межгосударственный. Начало нашей культуре безопасности было положено в ходе анализа последствий Чернобыльской аварии — в официальном докладе МАГАТЭ был признан недостаточный уровень культуры безопасности, после этого начала формироваться международная система документов. Она распространилась по всему миру. Поэтому безопасность — не дело госкорпорации или государства, а дело всеобщее.

Мы и сегодня поддерживаем международные контакты «атомной дипломатии», продолжаем взаимодействие с МАГАТЭ и руководствуемся международно принятыми документами. Участвуем в совместных семинарах. В следующем году планируем в Санкт-Петербурге под эгидой МАГАТЭ провести международную конференцию по культуре безопасности.

— Можете ли вы выделить какой-то главный фактор обеспечения безопасности на предприятии?

— Это лидерская позиция руководителя. Там, где руководитель уделяет безопасности должное и системное внимание, будет успех. Там каждый работник чувствует надежность предприятия и выполняет требования. Если руководитель не уделяет культуре безопасности внимание, то и подчиненные к требованиям относятся, так сказать, спокойнее. Если руководитель регулярно нацеливает их на безопасное поведение, они вынуждены настраиваться.

Понятно, что эту лидерскую линию поведения в руководителях отраслевых предприятий нужно воспитывать. Само по себе лидерство как стремление управлять — изначальное свойство тех, кто настроен на рост, ответственность, получение руководящей позиции. Но лидерство в безопасности можно и нужно воспитывать, и если это обучение проведено правильно, соответствующая линия благоприятно отражается на коллективе. По этой причине я привнес бы обучение культуре безопасности, охраны труда в вузовские программы. Если на младших курсах, даже до первой практики, студент узнает основные подходы, связанные с культурой безопасности, эти базовые знания он сможет закрепить уже на производственной практике. Тогда и практика, и первые годы молодого специалиста пройдут продуктивнее: можно будет сосредоточиться на производственных процессах и пройти профессиональное становление безопаснее.