Восточноевропейский атом
Эксперты — о возможностях и перспективах атомного ренессанса
Мировой спрос на электроэнергию растет, что в значительной степени связано с потребностями промышленных предприятий и центров обработки данных. Заметную роль в этом процессе также играет рост потребления электроэнергии населением, в том числе из-за роста использования электромобилей, тепловых насосов и кондиционеров. Рост спроса на электроэнергию при целенаправленном сокращении использования ископаемого топлива ведет к повышению интереса к атомной энергетике. Практически ежедневно появляются сообщения о новых проектах в области разработки и строительства АЭС большой и малой мощности.
В США планируется перезапустить первый энергоблок АЭС «Три-Майл-Айленд» мощностью 837 МВт, который простаивал в течение пяти лет. Подписан 10-летний контракт на поставку 120 МВт электроэнергии с постепенным увеличением мощности с АЭС «Саскуэханна» в Пенсильвании. Индийская государственная энергетическая компания NTPC планирует построить 30 ГВт атомных мощностей в течение ближайших двух десятилетий, что в три раза превышает первоначальные планы. Французская компания Framatome, занимающаяся разработкой и производством оборудования для АЭС, зафиксировала более чем четырехкратный рост новых заказов в 2024 году, главным образом благодаря проектам новых реакторов в Великобритании и Франции. Что касается проектов малых модульных реакторов (ММР), то, по данным Всемирной ядерной ассоциации (WNA), компании по всему миру сейчас инвестируют средства примерно в 60 проектов ММР.
В русле этих тенденций следуют и страны Восточной Европы [1], в том числе Болгария, Словакия, Румыния, Чехия, которые, как сообщило в прошлом году агентство Bloomberg, планируют возвести не менее 12 энергоблоков, выделив на эти цели около 130 млрд евро. Среди восточноевропейских стран в настоящее время наибольший интерес к развитию атомной энергетики демонстрирует Польша. Парламент страны в конце февраля одобрил предоставление финансовой поддержки в размере 15,1 млрд долларов государственной компании, реализующей проект строительства первой в стране АЭС (это примерно 30% общей стоимости строительства станции мощностью 3,75 ГВт на площадке «Любятово-Копалино» в Померании). Строительство должно начаться в 2028 году, ввод в эксплуатацию первого энергоблока запланирован на 2036 год, второго — на 2037 год, третьего — на 2038 год. Польша также планирует построить вторую атомную электростанцию большой мощности, в начале февраля премьер-министр Дональд Туск заявил, что правительство определит место ее строительства в зависимости от модели финансирования проекта. В декабре прошлого года сообщалось, что правительство Польши может рассмотреть возможность строительства третьей в стране АЭС.
Эксперты в области электроэнергетики поделились своим видением перспектив развития атомной генерации, в том числе для решения энергетических проблем в странах ЕС.
Насколько оправданно стремление Польши и других восточноевропейских стран создать собственную атомную генерацию? Позволит ли появление новых АЭС или дополнительных энергоблоков реакторов на действующих станциях решить проблему энергодефицита?
Федор Веселов, заместитель директора Института энергетических исследований РАН (ИНЭИ РАН):
Надо отметить, что в большинстве стран Восточной Европы атомные электростанции работают уже давно и обеспечивают значительную долю электроэнергии, причем их доля в национальном производстве сопоставима с российской (20% — в Румынии) или даже заметно выше (37% — в Чехии, 44% — в Венгрии, 59% — в Словакии). Так что в этих странах не идет речь о создании собственной атомной генерации, а планы по поддержанию или даже увеличению мощностей АЭС вполне оправданны, так как атомные станции рассматриваются и как важный фактор надежного энергообеспечения собственных потребителей, и как способ увеличить свой экспортный потенциал, и как инструмент снижения углеродной интенсивности производства электроэнергии в рамках реализации зеленой повестки ЕС.
Интерес Польши, крупнейшей страны Восточной Европы, в которой 70% электроэнергии производится на угле, к атомной энергетике вполне оправдан, особенно с учетом нарастающего давления на угольную электрогенерацию, сокращения доступа к дешевому трубопроводному газу и ограниченных «качественных» ресурсов ВИЭ (прежде всего морской ветроэнергетики). Польша не раз подступалась к проектам АЭС (в том числе и со странами Балтии), однако возможности финансирования таких проектов в условиях зеленой таксономии ЕС до последнего времени были ограниченны. Для такой крупной страны правильно было бы говорить не о проекте, а о программе новых АЭС, однако нельзя не учитывать и социальные последствия, связанные с коллапсом угольной отрасли при активном замещении угля в электроэнергетике.
Игбал Гулиев, заместитель директора Международного института энергетической политики и дипломатии МГИМО:
Поворот Польши и других восточноевропейских стран в сторону атомной энергетики является здравым решением, оправданным как с точки зрения минимизации климатических рисков, так и относительно обеспечения надежного энергоснабжения, включая работу энергосетей и сам процесс диспетчеризации.
Как мы знаем, атомная энергетика, наряду с солнечной и ветровой, относится к безуглеродным источникам генерации. Признана ли она зеленой или нет и в каких странах, это уже второй вопрос. Главное преимущество АЭС — стабильность производства электроэнергии и способность обеспечивать базовую генерацию, являющуюся залогом безотказной работы энергосистемы. На мой взгляд, только атомная генерация способна обеспечить стабильное снабжение «чистой» энергией и преодолеть периодически возникающий энергодефицит.
Насколько я знаю, Польша планирует последовательное сооружение трех атомных электростанций совокупной мощностью 9 ГВт, и это правильное решение. Ветровые и солнечные электростанции могут успешно дополнять базовую генерацию, но не способны стать основой энергосистемы будущего.
Александр Уваров, директор АНО «Атоминфо-центр», главный редактор ресурса atominfo.ru:
Польша — одна из немногих европейских соцстран, где в XX веке не была построена АЭС. В списке, кроме Польши, только Албания. При этом в Польской Народной Республике был создан неплохой научно-исследовательский сектор (например, наши ветераны-расчетчики могут помнить, что некоторые известные расчетные коды пришли в СССР именно через Польшу). Так что интерес Польши к тому, чтобы заполучить себе наконец атомную станцию, имеет под собой основание. По поводу энергодефицита: если лет 10–15 назад предполагалось, что на продажу в Евросоюз (и в том числе в Польшу) будут частично работать Балтийская и Белорусская АЭС, то теперь такой вариант малореален. Соответственно, полякам нужно заниматься этим вопросом своими силами и строить АЭС у себя.
Какие компании, на ваш взгляд, могут реализовывать строительство новых атомных станций в Европе? Есть ли шансы у признанных лидеров по экспорту атомных технологий — России, Китая, Южной Кореи — получить такие подряды?
Федор Веселов: В мире лишь малое число стран имеют собственные компетенции в производстве оборудования и строительстве АЭС. В большинстве проектов в сфере атомной энергетики лежит не только экономическая, но и геополитическая составляющая. Контракт на строительство предопределяет необходимость хороших политических и тесных экономических отношений между странами как минимум на время строительства (10–15 лет). Да и эксплуатация АЭС потребует взаимодействия, как минимум в части топливоснабжения. Политическая целесообразность и ранее вносила свои коррективы в список потенциальных участников проектов и их приоритетность. Поэтому вряд ли можно рассчитывать на возможность доступа на польский рынок для российских атомных технологий. Скорее всего, и для китайских, с учетом противодействия в ЕС экспансии китайских поставок на других рынках.
Игбал Гулиев: Большие планы на реализацию атомных проектов в Восточной Европе имел американский Westinghouse. Однако жизнь вносит свои коррективы. На мой взгляд, большие шансы на получение контрактов в этом регионе имеют южнокорейская KEPCO, французская Orano и китайская CNNC. Желание избавиться в энергетике от так называемого российского влияния несколько снижает шансы «Росатома». Хотя, справедливости ради, следует отметить, что «Росатом», обладая наиболее совершенными технологиями в атомной энергетике, предлагает своим партнерам комплексное решение, включающее даже вывоз отработавшего ядерного топлива, что существенно повышает конкурентоспособность российского вендора.
Александр Уваров: Это вопрос политический, а не технический, и я могу только высказать свое мнение. Я думаю, что ни «Росатом» (после того как поступили чехи с темелинским тендером), ни китайские корпорации (после того как их обманули в Британии и Румынии) в Евросоюзе на большие заказы попросту не согласятся. Слишком велик риск очередного обмана. Южнокорейские компании KHNP/KEPCO, как известно, зависят от компании Westinghouse в сфере интеллектуальной собственности. Поэтому они будут получать только те заказы, которые не интересны Westinghouse. Поспешный выход южнокорейцев из конкурса в Словении тому пример.
Достаточно ли компетенций у специалистов стран, заявивших о желании строить АЭС, чтобы сопровождать строительство (реакторные установки и ключевое оборудование, несомненно, будут поставлять квалифицированные разработчики и производители) и впоследствии обслуживать атомные станции?
Федор Веселов: Страны Восточной Европы имеют хорошо развитые инженерные школы, систему качественного технического образования. В большинстве стран АЭС уже эксплуатируются и соответствующие компетенции и кадры есть. Создать корпус специалистов для обслуживания АЭС — это не неразрешимая задача для таких стран, но здесь также нужна постоянная координация с поставщиком оборудования и топлива. Как и сам проект строительства АЭС, это всегда совместная работа местных и зарубежных специалистов, начиная от проектирования и заканчивая пуском блока.
Игбал Гулиев: Вопросы кадрового обеспечения в атомной энергетике являются наиболее сложными и важными. Однако для каждого вендора атомных технологий еще на условиях согласования проекта решается вопрос подготовки кадров. Процесс обучения, за который отвечает разработчик технологий, длится практически весь период сооружения ядерного реактора. И за сертификацию подготовленных специалистов также отвечает компания-вендор. Таким образом, пока строится энергоблок, заказчик получает собственных подготовленных и аттестованных специалистов, которые затем и будут обеспечивать процесс эксплуатации АЭС.
Александр Уваров: Если даже Эмираты (страна — абсолютный новичок) пустили и эксплуатируют четыре блока, то это значит, что вопрос решаемый. Тем более что в Восточной Европе свой опыт эксплуатации и свои кадры есть. Проблемы будут, конечно. Например, известно, что в Болгарии опытный персонал постепенно уходит на пенсию, а занимающая его места молодежь не всегда подготовлена хорошо. Поэтому все будет зависеть от восточноевропейских управленцев, насколько они тщательно подойдут к кадровым вопросам.
Может ли решить энергетические проблемы Европы массовый запуск малых модульных реакторов, которые поставляются на площадку в полностью готовом виде? О высокой степени разработки ММР заявляли, в частности, Westinghouse (США), EDF (Франция), CNNC (КНР), KSOE (Южная Корея).
Федор Веселов: Малые модульные реакторы — не панацея, а лишь еще одна технология, которая может и должна найти свое место в структуре европейской электроэнергетики (впрочем, как и российской). В небольших национальных энергосистемах двухблочная АЭС может быть слишком затратной с точки зрения выдачи мощности и ее резервирования. В крупные энергосистемы вполне вписываются несколько больших блоков АЭС, и здесь экономический эффект масштаба дает естественное преимущество перед ММР. Вопрос выбора единичной мощности (а к ММР относят блоки и 300 МВт, и 10 МВт), степени концентрации мощности АЭС или ее распределенности — это важная технико-экономическая задача планирования энергосистемы, когда типы и объемы АЭС выбираются с учетом развития сети и оценки ресурсов гибкости по балансированию режимов генерации (особенно с учетом ВИЭ). В ряде стран Восточной Европы дополнительные возможности развития ММР связаны с теплофикацией, теплоснабжением городов и промышленных центров от атомных источников.
Игбал Гулиев: Малые модульные реакторы, быстро набирающие популярность в современном мире, являются отличным техническим решением. Они компактны, надежны и не нуждаются в ежегодной замене топлива. Но при этом обладают значительно меньшей по сравнению с традиционными, большими энергоблоками мощностью. Так что целесообразность выбора ММР зависит от целей использования: в энергетически изолированных районах или для небольших населенных пунктов они являются одним из лучших решений. Но для крупных энергосистем, расположенных в районах с высоким уровнем энергопотребления (в том числе с крупными промышленными потребителями), все же лучше использовать обычные крупные энергоблоки мощностью 1–1,2 ГВт.
Александр Уваров: Сначала надо ответить на другой вопрос. Если ММР настолько хороши, как про них говорят, то почему же их не строят? В стратегии «Росатома» правильный подход, что ММР — это нишевый проект, который может иметь смысл в конкретных географических местах типа Крайнего Севера. Для Европы справедливо то же самое. Я могу себе представить ММР на Фарерских островах, но абсолютно не вижу в таких реакторах смысла в континентальной Европе с ее развитым сетевым хозяйством.
И по поводу фабричного изготовления, быстрого строительства и т. д. Первый в мире ММР (по утверждению китайцев) Linglong One строится в Китае с 2021 года, и его ввод предполагается не ранее следующего года, если все будет хорошо. То есть сроки строительства сравнимы со сроками строительства блоков большой мощности.
Поэтому я думаю, что пример Китая станет показательным. После пуска первого китайского ММР будут госнаграды, премии, передовицы в газетах и пафосные презентации, но не будет одного — не будет второго китайского ММР. Нет особого смысла.
1. Необходимо отметить, что в настоящее время границы этого понятия размыты. В разных источниках используются наименования Центральная, Центрально-Восточная или Восточная и Центральная Европа. В то же время в России традиционно принято относить страны бывшего соцлагеря к Восточной Европе.
