В эпоху перемен

Запад движется к более воинственной форме меркантилизма, чем это было ранее

Меркантилизм — это одна из старейших концепций в истории экономики. В ее основе — контроль государства за оборотом драгоценных металлов, которые тогда играли роль денег. Само слово происходит от латинского mercari, что переводится как «торговать».

Экономические модели на разных этапах истории

Меркантилизм как систему экономических доктрин можно разделить на три этапа.

Ранний меркантилизм. Меркантилизм начал развиваться во времена Великих географических открытий. Огромные потоки золота, хлынувшие в Европу после конкисты, привели к переменам. Страны Старого Света начали делить между собой награбленные богатства, используя как военные, так и экономические методы. На этом фоне расцвел ранний меркантилизм. Он концентрировался не на производстве, а на распределении богатств. Но в общественной мысли уже появилась концепция того, что необходимо наращивать внешнюю торговлю и аккумулировать капитал внутри страны, а не вывозить его. В это время появляется теория денежного баланса, согласно которой государство должно устанавливать высокие цены на экспорт и ограничивать импорт. Такие меры были призваны увеличить количество капитала в стране. 

Поздний меркантилизм. Ранний меркантилизм требовал жестких ограничений на импорт, что не всегда было удобно для торговцев. К тому же он концентрировался на увеличении количества денег, а не на наращивании средств производства. Позже на смену «денежной» теории пришла теория торгового баланса. Она гласила: государство должно экспортировать товаров на большую сумму, чем импортирует. Отправлять на экспорт выгоднее готовые изделия, так как это развивает промышленность и дает работу гражданам. А вот дешевое сырье, наоборот, лучше импортировать из других стран.

Государственный меркантилизм. С конца XVIII века меркантилизм стал господствующей экономической идеологией, которую власти активно продвигали. Меркантилизм в политике предполагал протекционизм: на иностранные товары накладывали пошлины, чтобы защитить внутреннего производителя от конкуренции. Такие меры не допускали свободной торговли, которая могла привести к деградации собственной пока не развитой промышленности.

Вслед за меркантилизмом появлялись различные экономические доктрины: физиократия, классическая экономическая теория Адама Смита, марксизм, неоклассическая экономическая теория и маржинализм, австрийская экономическая школа и кейнсианство, неокейнсианство и монетаризм, институционализм и мейнстрим.

«Однако какими бы современными и либеральными ни были экономические модели, современный мир диктует логику возвращения к жесткой протекционистской политике», — считает сербско-американский экономист Бранко Миланович.

«Поддержание неолиберальной глобализации означает обеспечение конечного доминирования Китая. Это подтолкнуло Запад к меркантилизму и более радикальной (воинственной) позиции, которая рассматривает мир как место с ограниченными ресурсами, поэтому “если больше для Китая, то меньше для нас”», — заявил Бранко Миланович в программной статье.

Что дальше

Бранко Миланович считает, что эпоха неолиберальной глобализации подходит к концу. Гораздо менее ясно, какую международную и внутреннюю систему унаследует неолиберализм. «В ближайшем будущем появится много кандидатов, поскольку, перефразируя известного бейсболиста Йоги Берру, трудно делать прогнозы, особенно относительно будущего», — отмечает он.

Миланович считает, что в отличие от XVIII века, времени меркантилизма, сейчас объективных естественных причин для перехода к меркантилизму нет. Но есть причины идеологические.

«Нынешний переход от свободной торговли к меркантилизму и восприятию торговли как игры с нулевой суммой не обусловлен какими-либо видимыми изменениями в доступности природных ресурсов. За последние пять-семь лет мир не обнаружил внезапно, что в физическом смысле «всем не хватит сырья». Он открыл это скорее в идеологическом смысле. Почему?» — задает вопрос Миланович. И отвечает на него: «Я утверждаю, что переход к меркантилизму произошел не из-за осознания надвигающейся нехватки реальных ресурсов, а из-за подъема Китая и Азии в целом. Подъем Китая, нового и крупного игрока на международной арене, чья политическая система отличается от западной, создает гегемонистскую проблему. Поддержание неолиберальной глобализации в том виде, в котором она существовала до сих пор, — Запад это понял — означает обеспечение окончательного доминирования Китая».

Эволюция обусловлена не реальным, физическим изменением количества ресурсов, а старомодной стратегической борьбой за мировое господство. Причины перехода к меркантилизму не объективные и физические, а политические. Миланович прогнозирует, что новый меркантилизм, как и прежде, будет включать в себя определенные признаки, и перечисляет их. «Меркантилизм подразумевает: (1) контроль над средствами транспортировки товаров, что как в прошлом, так и в настоящее время означает контроль над океанами и морскими путями, (2) тенденцию к вертикальной интеграции производства и торговли, что подразумевает монополию и монопсонию, (3) борьбу за землю либо как за источник сырья и продовольствия (особенно когда укореняются мальтузианские идеологии), либо как за землю в форме портов и перевалочных пунктов для дополнения морской мощи. Это создает общую атмосферу «ни войны, ни мира». Войны, можно сказать, будут идти везде, но без горячей фазы», — поясняет Бранко Миланович.

Гегемонизм и меркантилизм

Так называемая гегемонистская проблема давно находится в фокусе внимания экономистов. Джованни Арриги, экономист, социолог, один из ярчайших представителей мир-системного анализа — учения, изучающего процессы становления стран-гегемонов, — в своей книге «Адам Смит в Пекине: Что получил в наследство XXI век» отмечает, что Китай привлекает внимание великих держав чуть больше 100 лет (во всяком случае, в 1899 году госсекретарь США Джон Хэй назвал Китай страной, в которую переместился «штормовой центр мира»). Проблема в том, пишет Арриги, что «теперь Китай, а не Соединенные Штаты — самая быстроразвивающаяся экономика мира и теперь Китай стремится получить такой же коммерческий доступ в США, как и другие страны». Или, как по-другому говорят американские обозреватели, проблема не в перемещении «штормового центра» в Китай, а в том, что «зародившийся в Китае «красный ураган»… обрушился на берега США».

По утверждению Арриги, одной из своих стратегий США видят сдерживание Китая посредством «коалиции уравновешивания». Но этот план многим кажется слишком экстремальным, не все его принимают. Фактически он означает, что на XXI век запланирована серьезная конфронтация с Китаем, которая выльется если не в большую войну, то в серию конфронтаций в духе холодной войны на годы и десятилетия, пишет Арриги.

Идеи Джованни Арриги продолжаются в размышлениях Бранко Милановича. Только теперь борьба за политическую и экономическую гегемонию может принять меркантилистскую форму, что позволяет с высокой долей вероятности согласиться с авторами, что мир уже не будет таким, как прежде.