Новая энергия Ра
Проект контрактации АЭС«Эль-Дабаа» в Египте стал рекордной несырьевой сделкой в истории России. В процессе работы над заключением контрактов участвовала большая команда представителей компаний Росатома. И хотя он оказался небыстрым, результат оправдал ожидания: четыре блока АЭС планируется ввести с 2026 по 2028 год с поставкой топлива на весь жизненный цикл станции. Об особенностях работы над подготовкой и подписанием контрактов нам рассказал директор проекта контрактации АЭС «Эль-Дабаа» АО «Русатом Оверсиз» Андрей Чубаров.
Андрей Викторович, ведь наверняка работа над подготовкой контрактов с Египтом оказалась сложной и небыстрой?
Работа длилась долго, почти три года: началась в феврале 2015 года, а закончилась в декабре 2017 года. Ключевые слова в ответе на ваш вопрос: долго и сложно. Однако сейчас, оглядываясь назад, понимаешь, что ещё и интересно. Мы иногда чрезмерно оптимистично смотрим на сроки в начале работы. И эти ощущения зачастую подогревают и наши партнёры: им тоже хочется заключить контракты, не затягивая работу. Желание быстро подписать документы и начать строить особенно свойственно новичкам, которые ещё не представляют, что такое контракт на сооружение атомной станции. Но потом они сталкиваются с этим вживую, видят количество материала, который нужно переварить, понять, с чем-то не согласиться, обсудить — в результате процесс оказывается дольше, чем предполагалось вначале. Поэтому ситуация с египетским проектом не была чем-то особенным.
Данный проект — объективно очень сложный. Я понимал, что его согласование будет долгим. Хотя сроки ставились довольно короткие: изначально планировалось подписать контракт до конца 2015 года. Но надо понимать, что это сделка уникальная, поэтому сроки её заключения, разумеется, оказались более длительными.
В процессе подписания контрактов с российской стороны участвовала большая команда. Например, на пике переговоров, когда в Каире работало несколько рабочих групп одновременно, было задействовано около 70–80 человек. Это и наши сотрудники из «Русатом Оверсиз», и представители Атомстройэкспорта, ТВЭЛа, ФЦЯРБ и «Русатом Сервиса». Процесс переговоров иногда бывал непредсказуем. Например, случалось, что сотрудники уезжали на пару дней, а возвращались только через месяц-полтора, поскольку приходилось «ковать железо, пока горячо»: необходимо было обсудить вопросы до конца, потому что от них зависели следующие этапы этой работы. Если диалог начался, значит, нужно его продолжать. В связи с непредвиденными задержками нам очень помогало посольство Египта в России, которое оказывало визовую поддержку нашим специалистам.
Почему эти контракты называют рекордными? Какие суммы в них прописаны?
Это беспрецедентный случай: самая крупная несырьевая внешнеэкономическая сделка в истории России. Есть сопоставимые данные по сырьевым сделкам, по газу например. Но эта — несырьевая. Речь здесь идёт о десятках миллиардов долларов. Точные цифры назвать не могу, поскольку это коммерческая информация.
Надо иметь в виду, что заключён пакет контрактов: помимо контракта на сооружение АЭС (стоимость исчисляется названным порядком цифр) были также заключены контракты на поставку топлива для АЭС, на оказание услуг по обращению с отработавшим ядерным топливом и на поддержку эксплуатации, технического обслуживания и ремонта АЭС. При этом, например, в контракте на поставку топлива предусмотрена эксклюзивность российских поставок на 60 лет, это впервые в истории Росатома! Госкорпорация гарантирует поставку топлива Египту, а Египет гарантирует его покупку в течение всего жизненного цикла станции. За счёт этого совокупная стоимость заключённых контрактов «на жизненный цикл», как мы их называем, даже превышает стоимость EPC-контракта, и здесь тоже речь идёт о десятках миллиардов долларов.
В чём сложности взаимодействия со странами Африканского континента?
Египет – не обычный пример страны Африканского континента. Здесь большая атомная школа, и планы по реализации ядерной программы существуют с 60-х годов XX века. Египет и СССР долгое время вели соответствующие переговоры, в этой стране есть специализированное высшее образование. Долгие годы египтянин Мохаммед эль-Барадеи был председателем МАГАТЭ.
Да, наш проект – это первая АЭС в Египте, но здесь много лет действуют исследовательские реакторы, ядерная наука довольно развита. Поэтому пример Египта не очень иллюстративен для Африканского континента.
Сложность в том, что когда страна принимает решение реализовать такой масштабный проект, она осторожна, и это правильно. Пугало бы, если было бы наоборот: если бы каждое слово и каждая запятая в контрактах не вычитывались десятью специалистами. Когда идёт речь о таком сотрудничестве, то оно либо устанавливается на долгие годы, либо не устанавливается совсем. Поэтому Египет понимает: если он подписывает контракт с российской стороной, то должен быть уверен на многие годы вперёд, что всё будет стабильно. Росатому это тоже важно: пресловутый пример с Украиной наглядно демонстрирует, что даже в самые напряжённые моменты поставки топлива туда не прекращались. Это нужно показать партнёрам в процессе переговоров, объяснить, дать необходимые юридические гарантии — это важный психологический процесс.
Ведь 60 лет поставки топлива выгодны Росатому, это долгосрочный контракт, но он так же выгоден и заказчику, потому что для Египта ключевым моментом является именно бесперебойность поставок топлива, это вопрос национальной стратегии энергобезопасности.
Ядерное топливо всё-таки не бензин, его нельзя купить где угодно. И заказчику важно быть уверенным, что на него неожиданно не повысится цена, что оно не перестанет поставляться. Для этого в контракте прописаны юридические гарантии обеих сторон. Египетские партнёры были хорошо подготовлены к переговорам, их юридические консультанты очень опытны. В результате хорошо перестраховались обе стороны. На практике, конечно, было такое, когда надёжные партнёры пересматривали свои решения. Но мы в этом случае свои интересы отстояли в арбитраже. Я уверен, что такое вряд ли произойдёт с Египтом. Однако, как говорится, контракты пишутся не для того, чтобы их исполнять, а чтобы знать, как действовать, когда они перестанут исполняться. Мы верим, что обязательства сторонами данного контракта будут выполнены, и будем концентрироваться на его реализации.
Что получает Египет от строительства АЭС, какой эффект ожидается от этого проекта?
Для Египта речь идёт о важной национальной программе. Этот контракт изменит структуру его экономики и энергетики на годы вперёд, появятся тысячи новых рабочих мест. Согласно прогнозам экономического развития Египта, в стране возможен дефицит электроэнергии. Поэтому и возникла потребность в строительстве АЭС, она позволит Египту из импортёра электроэнергии превратиться в её экспортёра. Сейчас уже существует программа по интеграции сетей с соседними странами региона. Египет планирует поставлять электроэнергию в Саудовскую Аравию, в страны Ближнего Востока, где промышленное производство нуждается в большом её количестве. Это существенный источник заработка для страны.
Кроме того, с реализацией нашего проекта бум будет испытывать строительная отрасль. Там недавно был реализован большой проект по возведению второй ветки Суэцкого канала, он позволил судам одновременно ходить в обе стороны, увеличил пропускную способность канала и параллельно стимулировал активное развитие строительных компаний. Наш проект сооружения АЭС в Эль-Дабаа сделает следующий шаг в этом направлении. К слову, Египет, на мой взгляд, недостаточно использует своё средиземноморское побережье, которое имеет огромный курортный потенциал. Там пустыня и нет цивилизации в нашем понимании, нет электроэнергии. Сейчас начинают строить отели, и Эль-Дабаа потенциально из провинции может превратиться в довольно крупный город.
Обычно Россия предоставляет госкредит на строительство блоков, а какие особенности в этом случае? Сколько в итоге заработает на контрактах Росатом? И какой эффект ждать от проекта нашей стране?
В данном случае задействован межгосударственный кредит. Россия предоставляет кредит Египту на существенную часть проекта. Сейчас такая схема распространена в международной практике: государство, поддерживая своих экспортёров, выдаёт кредиты зарубежному покупателю на покупку товара из своей страны. Так действуют международные экспортные кредитные агентства, многие европейские компании. Если, например, Siemens хочет организовать крупный инфраструктурный проект за рубежом и у заказчика нет денег, то немецкое экспортное кредитное агентство даёт кредит, стимулируя так собственный экспорт.
Аналогичная схема и в нашем проекте. Когда хотя бы первый блок из четырёх начнёт генерировать энергию, появится денежный поток, из которого можно финан- сировать дальнейшую работу (поставку топлива, работу станции) и погашение кредита. Большая часть средств на сооружение АЭС задействована из государственного российского кредита, заёмщиком является правительство Египта. Однако после ввода блоков в эксплуатацию все дальнейшие поставки, например поставки топлива, будут финансироваться египетской стороной из собственных средств. Срок кредита существенно меньше, чем жизненный срок станции. Вопрос о том, сколько Росатом заработает на контрактах по нашему проекту, довольно «интимный», могу сказать только, что проект выгоден обеим сторонам. Мы предложили цену не выше, чем для других наших клиентов, и значительно дешевле, чем предлагали Египту наши конкуренты. Египетские специалисты обсуждали, например, возможное сотрудничество с Францией, Китаем, но выбрали нас. Наше предложение оказалось наиболее выгодным.
Выгодно оно и нам, мы коммерческая компания, этот проект является бизнес-проектом, и он, безусловно, прибылен для Росатома. Мы считали эффект от проекта строительства АЭС в Эль-Дабаа для экономики России. По нашим прогнозам, это больше 100 млрд долларов. Имеется в виду мультипликативный эффект на экономику в целом. Думаю, по своему масштабу этот проект уникален.
Кто будет строить? Каковы пропорции в созидательном участии?
Генеральным подрядчиком является Атомстройэкспорт – наша ключевая инжиниринговая компания в отрасли, она реализует все наши зарубежные проекты.
Что касается пропорций задействованных работников, то наших специалистов на пике процесса — в период, когда будут строиться все 4 блока одновременно — предполагается несколько тысяч непосредствнно на площадке.
Квалифицированные кадры, связанные с надзором и руководством, будут из России. Простые рабочие специальности будем привлекать на местном рынке (литьё бетона, работа с грунтом и так далее). Это касается и оборудования: если оборудование АЭС, корпус реактора например, привозится из России, то строительная часть локализована, привлекаются местные строительные компании. Ведь подписанный контракт — это контракт под ключ. Мы отвечаем за его стоимость, она фиксирована, и риски стройки — это наши риски. Поэтому даже при наличии квалифицированных местных кадров мы обязаны контролировать их работу.
Если в работе, даже выполняемой местным субподрядчиком, возникают проблемы — это в конечном итоге наши проблемы. При этом для нас важно, что в Египте есть квалифицированные специалисты, хотя опыта конкретно в строительстве АЭС у них нет, есть только базовое инженерное образование с уклоном в ядерную физику. И чтобы подготовить их для работы в этом проекте, их всё равно придётся обучать.
Обучение — это часть нашего проекта. Обучение происходит на месте с выездом на российские предприятия, на действующие АЭС. Продумана большая образовательная программа. Например, сейчас ведутся переговоры с вузами, чтобы открыть соответствующую кафедру МИФИ в одном из университетов Египта — работа предстоит огромная. Наши преподаватели будут выезжать, чтобы читать курсы в Египте. Интересно, что в контракте в качестве рабочего предусмотрен английский язык (вся документация оформляется на английском, всё обучение должно происходить на английском). Однако на практике возникает двуязычная среда. Вторым языком становится русский, это язык общения. Египетские специалисты, привлечённые к проекту, всё равно будут учить русский. Такое решение приняла сама египетская сторона. В настоящее время в Эль-Дабаа строится ядерная школа, где обязательно изучение русского языка.
На всех кафедрах, которые готовят специалистов с высшим образованием, тоже русский язык преподаётся. Кроме того, за три года нашей работы в переговорной команде несколько специалистов также его изучали, в каждый наш приезд мы слышали от них новые слова. До ведения переговоров на русском, конечно, дело не доходило, наш язык всё-таки не самый простой. Но базовые выражения коллеги произносили, и это было приятно.Вообще, любой крупный проект оставляет след на судьбе участвующих в нем людей, образуются личные, дружеские связи, иногда даже семьи. Мы наш проект сравниваем со строительством Асуанской плотины в 60-х годах, это была стройка века, и целый пласт людей прожил на ней часть своей жизни. Поэтому сейчас в Египте очень тепло относятся к русской культуре и языку. Многие представители старшего поколения с тех времён говорят по-русски. Думаю, проект Эль-Дабаа будет иметь такой же эффект.
Значит ли это, что кому-то из наших специалистов придётся уехать в Египет на 10 лет?
Да, действительно, часть сотрудников будет уезжать уже в ближайшее время и останется там как на основном месте жительства. На площадке строится городок. В процессе переговоров обсуждались все детали условий проживания: технические требования к городку, какое количество семейных и несемейных специалистов будет.
Поскольку у Росатома это не первая зарубежная стройка, то опыт её организации уже есть. Однако многое зависит от принимающей стороны, её гостеприимства. Судя по тому, как сейчас нас принимают в Египте, в Эль-Дабаа всё будет на очень высоком уровне. Те жилые корпуса, которые уже построены (там ещё нет отделки), выглядят очень качественно. В этом закрытом охраняемом посёлке будет предусмотрена необходимая инфраструктура: общественное питание, медобслуживание, школа, кинозал. Думаю, для многих сотрудников участие в этом проекте и переезд интересны, воспринимаются с энтузиазмом. Это серьёзная перемена в жизни.
