Величина в один Бриш
14 мая исполнился 101 год со дня рождения Аркадия Адамовича Бриша, участника разработки ядерного оружия в 1947–1955 годах во ВНИИЭФ главного конструктора ВНИИА с 1964 по 1997 год, ветерана войны, Героя Соцтруда и лауреата множества премий. Совместно с порталом biblioatom. ru мы собрали интересные факты из насыщенной событиями биографии этого человека.
1.Во время войны Бриш был партизаном, участвовал в диверсиях на железной дороге. Там он и получил первый опыт взрывных работ, которой спустя годы пригодился при конструировании детонаторов для атомной бомбы. «Мы закладывали специальные взрывчатые вещества с накольными детонаторами, которые взрывались просто при нажатии, – объясняет Бриш. – И чувство опасности у меня всегда было обострённое, так как взрывник ошибается лишь один раз. Позже, когда я работал над зарядами для атомной бомбы, мы взрывали чуть ли не каждый день. Я понимал, что нужно быть предельно осторожным, поэтому предложил делать электродетонаторы для бомбы безопасными, без инициирующих взрывчатых веществ».
2.Бриш увлекался фотографией, во время оккупации изготавливал немецкие документы, а будучи партизаном, сохранял для истории на фото партизанскую жизнь и лица своих боевых товарищей. Вот как он об этом рассказывает: «Моё увлечение фотографией было в какой-то мере вынужденным, так как занялся я ею, чтобы делать фальшивые документы для евреев, оставшихся в оккупации в Минске. Благодаря моим фотографиям удалось спасти многих. Затем, под угрозой провала, мне пришлось перейти в партизанский отряд. И там мне захотелось зафиксировать на память нашу партизанскую жизнь. Моя первая партизанская фотосессия прошла в условиях боевой операции. Мы стреляли по немцам, немцы стреляли по нам… Не совсем удачные условия для фоторабот. К тому же сказывалось отсутствие опыта, так что первые снимки не очень получились. Так что со съёмками боевых операций у меня не заладилось, а вот своих друзей-партизан я снимал довольно успешно. Я, например, дружил с Маратом Казеем, Героем Советского Союза, сделал несколько его снимков, и последняя наша встреча произошла буквально за несколько дней до его гибели».
3.После войны судьба Бриша могла сложиться совершенно иначе – он мог стать не конструктором, а дипломатом. «В 1944 году, после освобождения Белоруссии, штаб партизанского движения направил меня в Москву в Институт машиноведения Академии наук для продолжения научной деятельности, где я работал под руководством физика Вениамина Цукермана, который в то время уже участвовал в Атомном проекте, – вспоминает Бриш. – Но в 1946 году, за год до командирования в КБ-11 (ВНИИЭФ), я подал документы в дипломатическую академию, поскольку это было очень престижно, прошёл собеседование и сдал экзамены, но не был принят, потому что не было рекомендации от обкома партии. Через год такую рекомендацию мне дали, и я мог пойти учиться на дипломата. Так что тут и возникла развилка, куда идти дальше, в дипломаты или в Саров, так как Цукерман уже предложил мне участвовать в создании советской атомной бомбы. Я сделал свой выбор в пользу КБ-11».
4.Бриш стал одним из первых сотрудников КБ-11 (ВНИИЭФ), где впоследствии сформировался коллектив, работавший для решения одной главной задачи, ставшей жизненной целью каждого сотрудника, – создать атомную бомбу, обеспечив тем самым ядерный паритет с США. «Я приехал в только что созданное КБ-11 в середине 1947 года, со мною прибыло ещё 35 научных сотрудников из Института химической физики, НИИ-6 (занимавшегося взрывчатыми веществами) и Института машиноведения, – рассказывает Бриш. – Буквально за год мы уже получили представление об общих контурах конструкции атомной бомбы: как обжимать плутоний, чтобы получить ядерный взрыв. Харитону, Курчатову, Зельдовичу удалось создать коллектив, каждый член которого ХОТЕЛ создать атомную бомбу. Объ- яснить до конца словами, как это удалось, наверное, не удастся, для этого нужно было жить в то время… Сегодня, я уверен, повторить тот подвиг советских атомщиков почти невозможно, даже обладая неограниченными финансовыми ресурсами, потому что решающую роль играли не деньги, а наше желание сделать бомбу во что бы то ни стало».
5. Жена Бриша чуть не погибла от облучения, но выжила, прожив затем долгую жизнь, оставаясь все эти годы верным и любящим человеком и соратником. Вот как Бриш описывает этот трагический период: «Когда приехали в Арзамас, Любе предложили работу в группе, где делали полониево-бериллиевые источники, это яд, и ее определили туда. Почему? Не знаю. Люба сделала четыре источника для первой бомбы и стала первой, кто заболел на объекте лучевой болезнью. Её увезли в Москву, и она там умирала. Никто не говорил, что это облучение, из-за режима секретности. Но она выжила, а все остальные, с кем она работала – умерли. Люба прожила 82 года. Она не была алчной, не стремилась к богатству. Люба очень любила охоту, а я там был такой вспомогательный элемент: она стреляла, причём хорошо стреляла, а я должен был лезть в воду и вытаскивать дичь. Холодина страшная, но деваться-то некуда, приходилось преодолевать себя».
6. Бриш стал одним из создателей сложной конструкции детонаторов для первой советской атомной бомбы. «При Викторе Турбинере (руководителе опытно-конструкторских работ) сделали последовательное соединение 32 электродетонаторов, – поясняет Бриш. – Я довольно быстро разобрался, что они не взорвутся из-за неравномерного распределения напряжения и доложил об этом Юлию Харитону. Когда за два года до взрыва была назначена экспертиза, меня включил в состав комиссии, и я доказал, что эта последовательная схема не будет работать. Мне удалось доказать это Харитону и членам экспертной комиссии. Это произвело довольно сильное впечатление, тогда мне начали доверять».
7. Занимая высокую должность на протяжении многих лет, Бриш не причислял себя к элите. Вот как он это объясняет: «Главным моим ощущением было: не дай бог ошибиться! Любая ошибка – это скандал, потому что ошибки при взрыве ядерного заряда недопустимы. И вот это чувство – не допустить ошибки – остаётся у меня и по настоящее время. А одно из главных свойств элиты, как я считаю, это безнаказанность, поэтому относить себя к элите никак не мог… Конечно, мы чувствовали, что нас ценят, но только до тех пор, пока мы можем выполнять стоящие перед нами сложные задачи. Создавая такое грозное оружие – а мы все видели своими глазами последствия взрыва ядерной бомбы, – я ни в коем случае не допускал мыслей о том, какой я молодец».
8. Бриш был сторонником создания систем контроля, задачей которых было бы свести к минимуму ошибки, связанные с «человеческим фактором». Он приводит случай, запомнившийся конструктору на всю жизнь: «Меня срочно пригласили на испытание изделия на атомный полигон в Семипалатинске, так как там возникла проблема, требующая решения. Но пока я добрался до полигона, она уже была решена. Тем не менее, поскольку я уже приехал, я на всякий случай попросил показать мне заряд и с ужасом увидел на системе автоматики изделия красную вставку. А красная вставка означает, что изделие работать не будет! Её просто забыли вынуть! И тогда я сделал для себя вывод, и жизнь в дальнейшем не раз подтверждала его: человеку свойственно ошибаться. Полностью доверять человеку нельзя ни в техническом, ни в организационном, да и ни в каком вопросе. Обязательно нужно выстраивать системы контроля и проверки. У нас в отрасли, например, такие функции выполняла военная приёмка, задача которой заключалась в контроле над всем процессом изготовления ядерного оружия. Её специалисты, как правило, были весьма дотошные люди, которые, как говорится, во всё совали свой нос, во всём сомневались, что резко снижало вероятность какой-либо ошибки. Но это возникшее тогда ощущение, что человеку доверять нельзя, что он может ошибаться, сохранилось у меня и до настоящего времени».
9. Бриш считал, что профессионала создаёт учитель и без настоящего учителя не получится хорошего специалиста. И именно учитель должен выдвигать специалиста, проверив его в работе и зная, на что он способен. «Все мои достижения связаны с именами моих учителей: Харитона, Курчатова, Цукермана, Зельдовича, Зернова, – констатирует Бриш. – Они меня не только хвалили, но и постоянно сомневались в моих результатах, и я должен был всё время доказывать свою правоту. И возвысила меня не их похвала, а их требование: докажи! Именно поэтому я всегда стараюсь общаться с молодёжью, работающей в институте, и делиться своим опытом. Выступление перед коллегами – это одна из возможностей для молодого специалиста показать себя, и я всегда напоминаю: нужно не рассказывать, чем вы занимаетесь, а доносить до слушателя новизну решаемой задачи».
10. Бриш не выносил подхалимства и лести, считая, что главное качество настоящего учёного – творчество, способность идти на риск и не бояться ответственности. «Я терпеть не могу подхалимажа в любой форме, – бескомпромиссен конструктор. – К сожалению, многие, даже крупные учёные достигли своего положения отнюдь не научными разработками. И весьма прискорбно видеть, когда молодой специалист, начиная свою карьеру, подлизывается к начальнику, рассчитывая на различные преференции. Этого делать ни в коем случае нельзя! Иногда в нашей работе был даже элемент авантюризма, так как приходилось идти на риск, чтобы доказать свою правоту. Если в новом деле не рискнёшь, то можешь потратить годы на изучение проблемы, а время-то будет упущено. Мы были готовы рисковать и не боялись брать на себя ответственность за свои решения. Во многом благодаря этому задача создания атомной бомбы была решена нами за два года; более того, кое в чём мы даже обогнали американцев».
