Между завидным и ковидным

Между завидным и ковидным

Что можно отметить в год 75-летия атомной отрасли и пандемии коронавируса

Владимир Дзагуто

Атомная индустрия России к 2020 году подошла в завидном состоянии. Наследие огромного советского атомного проекта пережило период безвременья 1990-х годов, начало восстановление в 2000-х, а после образования госкорпорации «Росатом» в 2007 году отечественный мирный атом продемонстрировал удивительные темпы развития. К началу пандемии госкорпорация закрепилась в числе лидеров во всех секторах атомной отрасли и начала активно захватывать смежные направления бизнеса и искать новые продукты для дальнейшего развития. Превращение «Росатома» из атомной компании в многопрофильный промышленный холдинг может дать госкорпорации дополнительные степени свободы и новые возможности в ожидаемый период выхода из пандемического кризиса.

75-летие отечественной атомной отрасли приходится, к сожалению, на 2020 год, когда эпидемия коронавируса перекраивает все планы и обрушивает ведущие экономики мира. В такое время довольно сложно отмечать прошлые успехи и предвидеть будущие достижения: всегда есть риск, что общую картину слишком искажает фактор пандемии. Причем не всегда ясно, в какую сторону идет искажение. В ряде отраслей можно обнаружить, что некоторые игроки даже выигрывают от COVID-19. Так, к примеру, когда «Вестник атомпрома» писал про перспективы транспортной отрасли, эксперты замечали, что, когда речь идет о грузоперевозках по маршрутам Китай-Европа, железная дорога оказывается в плюсе, поскольку получает основную часть грузов, которые раньше перевозились в багажных отсеках пассажирских самолетов. Если мы говорим об урановой отрасли, часть игроков тоже в выигрыше, так как на фоне пандемии закрываются горнодобывающие предприятия их конкурентов.

2019 год как новый 1913-й

Можно исходить из того, что коронавирусные ограничения и связанный с ними спад экономики – это не новая реальность, а временный фактор, который в перспективе 2021–1922 годов уйдет в прошлое. Тогда, наоборот, получается, что норма – это состояние образца 2019 года, когда в мировой экономике были совсем иные тренды и на состояние отраслей влияли не форс-мажорные обстоятельства пандемии, а совсем другие факторы (впрочем, подчас не менее форс-мажорные). Вроде торговой войны Китая и Америки, подрывающей благосостояние целых отраслей, или европейского «зеленого перелома», когда всю экономику заставляют перестраиваться на модель безуглеродного производства и грозят за выбросы парниковых газов всеми возможными земными карами финансового свойства. Тогда, возможно, именно с показателями 2019 года в будущем придется сравнивать уровни текущего развития, как при СССР развитие экономики и общества сравнивали с 1913 годом, последним годом мирной экономики в досоветскую эпоху.
Доковидное состояние отечественного мирного атома можно считать если и не безоблачным, то вполне стабильным. Генеральный директор «Росатома» Алексей Лихачев в марте говорил корпоративному изданию «Страна Росатом», что выручка госкорпорации за 2019 год «по открытому контуру выросла и составила 1,2 трлн руб., это на 12 % выше, чем в 2018 году». Напомним, что впервые за символический порог «триллион в год» «Росатом» перевалил годом ранее: в 2018 году выручка госкорпорации по открытой части составила 1,064 трлн руб. Отдельно он отмечал успехи машиностроительного и арктического дивизионов, которые в четвертом квартале дали «8,5 млрд рублей дополнительной выручки», рост на 11 % выше целевых показателей доходов от новой продукции и рекорд выработки электроэнергии, установленный АЭС «Росэнергоатома», – 208,8 млрд кВт*ч. При этом глава госкорпорации отмечал, что ситуация на рынках остается нестабильной, а цены на продукцию ядерного топливного цикла низкие.

«По-прежнему нестабильной является ситуация на финансовых и товарных рынках, сохраняются низкие цены на продукцию ядерного топливного цикла. В этих условиях мы были вынуждены в течение всего года искать дополнительные ресурсы», март 2020 года.

Алексей Лихачев, генеральный директор госкорпорации «Росатом».

Отчет «Атомэнергопрома» (объединяет большую часть гражданских активов «Росатома») доковидный 2019 год тоже представляет вполне успешным. Консолидированная выручка по МСФО по компаниям «Атомэнергопрома» выросла на 12,5 %, до 886,8 млрд руб., показатель EBITDA – на 42,2 %, до 346,6 млрд руб. Правда, упала на 33,2 % чистая прибыль по МСФО, до 140,4 млрд руб., что в отчетности связывается с влиянием разовых доходов, учтенных в 2018 году, и курсовыми разницами. «Без учета влияния указанных факторов рост прибыли составил бы 17,0 млрд руб. (12,5 %)», – отмечено в отчете. На 2020 год «Атомэнергопром» также закладывал рост выручки до 931,8 млрд руб. (примерно на 5 %).
По целому ряду показателей «Росатом» остается в лидерах атомной отрасли, начиная с того, что госкорпорация по-прежнему является единственной коммерческой структурой, которая удерживает компетенции во всех частях производственной цепочки мирного атома. В большинстве случаев «Росатом» при этом сохраняет лидерские позиции. Как, например, по объему портфеля заказов на строительство АЭС за границей, который в 2018 году достиг 36 энергоблоков и сохранился на том же уровне в 2019 году (25 энергоблоков строится).

Ядерно-топливная стабилизация

Низкие цены на продукцию ядерно-топливного цикла, о которых в марте говорил Алексей Лихачев, касаются, в частности, рынка природного урана. В 2019 году здесь отмечалась «низкая активность конечных потребителей на фоне торговых и политических неопределенностей». Среднегодовая спотовая цена на природный уран с 2016 года держалась ниже $30 за фунт, а в 2017 году достигала минимума в $22 за фунт. Только в 2019 году она поднялась на 5 %, до $29 за фунт (расчеты АРМЗ на основе данных UxC). В 2020 году на фоне пандемии коронавируса цены пошли вверх и вступили в период некоторой волатильности, связанной, в частности, с неопределенностью с возобновлением работы ряда рудников, закрывавшихся из-за COVID-19 (подробнее см. материал про рынок урана в этом же номере «Вестника атомпрома»).
В том же 2017 году было достигнуто и ценовое дно на рынках конверсии урана: $5,3 на кг для рынка Северной Америки и $5,7 для рынков Европы. Тем не менее, в 2019 году эти котировки уверенно пошли вверх. Среднегодовые спотовые котировки для рынка Северной Америки выросли на 83 %, до $18,3 за кг урана, а для рынка Европы – на 76 %, до $18,1 за кг. Среднегодовые долгосрочные котировки поднялись на 17 и 15 % соответственно. Это связывается с дефицитом предложения в секторе. Также в 2019 году выросли и мировые потребности в обогащении урана, составившие 56 млн ЕРР. Одновременно с балансировкой спроса и предложения среднегодовые спотовые котировки на обогащение урана в 2019 году выросли на 25 %, до $45, долгосрочные – на 11%. Но еще в 2012–2014 годах спотовые котировки на обогащение урана были более чем в два раза выше. Так, в 2012 году среднегодовая спотовая цена составляла $128 за ЕРР.
«Росатом» стабилизировал свое положение на фоне конкурентов во всех звеньях топливной цепочки. Госкорпорация остается традиционным лидером сектора обогащения урана, в 2019 году на Россию приходилось 38 % мирового рынка. В секторе фабрикации ядерного топлива, который по-прежнему достаточно жестко привязан к типам и моделям реакторов, «Росатом» занимает 16 % рынка, уступая американской Westinghouse и французской Framatome.
Госкорпорация стабилизировала позиции и на высококонкурентном, но пока не выбравшемся окончательно из ценовой ямы рынке добычи урана. На предприятия «Росатома» (с учетом казахстанских активов Uranium One) в 2019 году приходилось 14 % добычи. Впереди был «Казатомпром», удерживающий четверть этого сектора, чуть позади, на третьем месте, – китайские госкомпании CGN и CNNC, проводившие ранее активный поиск урановых активов за рубежом. При этом сырьевая база по урану российской госкорпорации остается относительно стабильной. В 2019 году запасы в РФ составили 512,7 тыс. тонн, за рубежом – 192 тыс. тонн. Годом ранее эти показатели составляли соответственно 520,7 тыс. тонн и 197,1 тыс. тонн. Производство урана предприятиями «Росатома» в 2019 году увеличилось на 3,3 %, до 7528 тонн (в том числе 4617 тонн в Казахстане).

В колебательном контуре спроса

Для атомной отрасли существование в коронавирусные времена тоже оказывается не самым простым. Атомная индустрия чувствительная к состоянию экономики так же, как и энергетика в целом. В качестве примера приведем падение спроса на электроэнергию в России, что не может не сказываться и на атомном секторе.
Ключевым элементом выручки «Росатома» является электроэнергетика. Этот сегмент, согласно отчету «Атомэнергопрома», в 2019 году принес компании 507 млрд руб. (более 57 % от выручки компании). При этом рост доходов относительно 2018 года составил более 18 %. Но в 2020 году, судя по состоянию на отечественном рынке электроэнергии и спад экономики России, рассчитывать на такие темпы роста, по всей видимости, не приходится. Потребление электроэнергии по итогам года коронавируса явно окажется ниже прогнозных показателей.
Насколько сильно упадет потребление электроэнергии в России профильные ведомства пока понимают не до конца. Весной регуляторы отрасли еще рассчитывали пессимистические сценарии с учетом долгосрочного падения и стагнации, но уже летом в прогнозах все чаще стали звучать оптимистичные ноты. В середине апреля замглавы Минэнерго России Евгений Грабчак в интервью «Коммерсанту» говорил о гораздо более сильном спаде спроса. Даже в оптимистическом сценарии – с относительным торможением снижения во втором полугодии (8 % во втором квартале, 4 % – в третьем, 2 % – в четвертом) – он прогнозировал спад на 3,6 % по итогам 2020 года. В более тяжелых сценариях – пессимистичном и шоковом – потребление электроэнергии снижалось, по апрельским расчетам Минэнерго, на 8,2 и 10,1 % соответственно. Но последние прогнозы в основном укладывались в диапазоне от 2 % или несколько выше. Так заместитель директора «Системного оператора ЕЭС» Денис Пилениекс на заседании комитета по энергетике Госдумы в июле давал осторожный, по его словам, прогноз по снижению спроса на электроэнергию в России в целом за год в 2,1 %.
Летом и прогнозы Минэнерго России заметно улучшились. Тогда министр Александр Новак отмечал, что спрос на электроэнергию «частично восстановился». «В последние две-три недели он даже выше, чем в прошлом году, – говорил он в июле на коллегии министерства. – Поэтому надеемся, что здесь будет восстановление рынка до конца года». Евегний Грабчак тогда прогнозировал уже всего 2,4 % снижения потребления электроэнергии в России в 2020 году. Выход на уровни докоронавирусного 2019 года он ожидал в 2021-м.
А уже в сентябре Александр Новак говорил о том, что с начала года спад спроса на электроэнергию составил 2,3 %, и возлагал надежды на гораздо более быстрое восстановление в пиковый осенне-зимний период (ОЗП). По его словам, во время ОЗП 2020–2021 годов прогнозировалось увеличение потребления на 1,6 %.
При этом пока падение потребления в России заметно сильнее годовых прогнозов. Так, например, по оперативным данным «Системного оператора», за январь-август спрос на электроэнергию в целом в РФ составил 683 млрд кВт*ч, что на 2,8 % меньше, чем в первые восемь месяцев 2019 года. С поправкой на високосный год падение чуть заметнее – 3,2 %. По отдельным месяцам картина может чуть меняться. Так, например, август показал снижение спроса на 3,3 %, июль, который, напомним, внушал Александру Новаку осторожный оптимизм, – на 2,5 %, июнь – сразу на 5,9 %.
Падение экономики затронуло все сектора отечественной энергетики: спад выработки коснулся всех типов генерации, хотя и в различной степени. Например, за первые восемь месяцев сильнее всего в относительном выражении в Единой энергосистеме (ЕЭС) России упало производство тепловой генерации (сразу на 10,9%, до 361,5 млрд кВт*ч) и гидроэлектростанций (на 14,3%, до 138,4 кВт*ч). Атомные электростанции прошли этот период с минимальными потерями: всего 0,8 % спада и производство 135,6 млрд кВт*ч в январе-августе (отметим, что за пределами ЕЭС России работают лишь маломощные Билибинская АЭС и ПАТЭС «Академик Ломоносов» на Чукотке).
Это дает некоторый шанс если не на повторение прошлогоднего рекорда выработки «Росэнергоатома», то как минимум на незначительный спад. При этом Алексей Лихачев уже в середине сентября замечал в интервью «Эху Москвы», что если доля атомной генерации в России по 2019 году составляла 19 %, то «в этом году с учетом снижения общей генерации мы, скорее всего, по удельному весу подойдем к 20 %».

«В принципе на горизонте 20-25 лет мы будем стремиться к цифре 25 % генерации» (в энергобалансе России. – «Вестник атомпрома»), 14 сентября 2020 года.

Алексей Лихачев, генеральный директор госкорпорации «Росатом».

Тем не менее российские АЭС в последнее время демонстрировали от месяца к месяцу значительные колебания выработки относительно уровней 2019 года. Например, в июне практически весь спад потребления ударил по ТЭС, их выработка в ЕЭС России рухнула сразу на 21,3 %, до 33,7 млрд кВт*ч. Остальные сектора генерации – ГЭС, АЭС и электростанции промпредприятий – росли, атомная энергетика в этом месяце выработала сразу 16,4 млрд кВт•ч, что на 0,9 % выше, чем годом ранее. В мае при спаде потребления в России на 5,3 % выработка АЭС поднялась до 17,2 млрд кВт*ч, на 9,1 % выше, чем в мае 2019 года. В наименее проблемном для энергетики июле, при относительной стабилизации спада, производство на АЭС снизилось сразу на 8,7 %, до 15,9 млрд кВт•ч.
Из этих данных можно сделать осторожный вывод, что восстановление нормальной, докоронавирусной схемы работы отечественной энергетики идет скачками и крайне неравномерно. И какой из секторов по результатам 2020 года окажется в выигрыше, предсказать сложно. Так, при сильном спаде теряют долю рынка в основном тепловые станции, при относительном восстановлении они же первыми набирали прежние показатели, тесня конкурентов. В целом это очень похоже на эффект нормальной работы оптового рынка электроэнергии: при спаде эта маржинальная модель провоцирует вымывание наиболее дорогой выработки – старых ТЭС с низким КПД и высокими топливными затратами. Атомная энергетика (вместе с рядом других привилегированных типов генерации) отбирается энергорынком в приоритетном порядке и поэтому при кризисе или экономическом спаде теряет долю в общем объеме потребления медленнее.
Еще один фактор нестабильности связан с неравномерностью распределения спада по регионам. Для АЭС «Росэнергоатома» ключевыми являются энергосистемы Центра, Северо-Запада, Средней Волги, Урала и Юга, где расположено большинство станций. При этом ряд этих энергосистем в наибольшей степени пострадал от снижения экономики России. Например, за январь-август в объединенной энергосистеме (ОЭС) Средней Волги спад потребления электроэнергии составлял, по данным «Системного оператора», рекордные по стране 5,5 %, на Урале – 5,3 %, в ОЭС Северо-Запада – 3,2 %. В абсолютных величинах уральское снижение спроса выглядит даже значительнее – около 9 млрд кВт*ч, тогда как на Средней Волге потребители снизили запросы примерно на 4 млрд кВт*ч. В наименьшей степени коронавирусный кризис ударил по энергопотреблению в ОЭС Сибири – всего 1,1 % спада за первые восемь месяцев 2020 года, но эта энергосистема зависит от выработки ГЭС и ТЭС (прежде всего угольных).

Бизнесы на новых перспективах

Отдельная история – новые продукты и диверсификация бизнеса «Росатома», что сейчас понимается как наиболее перспективный путь развития отрасли. В планах «Росатома» – увеличение выручки до 4 трлн руб. в год, что должно быть достигнуто в первую очередь за счет расширения продуктовой линейки. В 2019 году рост выручки по новым продуктам в общей выручке «Атомэнергопрома» составил 19,8 % (227,9 млрд руб.), а портфель заказов по новым продуктам на 10 лет достиг 1,17 трлн рублей, увеличившись на 8 %.
В «Росатоме» к числу новых рынков и новых продуктов относятся самые различные направления как условно атомные, боковые ответвления, связанные с основными бизнесами, так и внешне слабо сочетаемые с традиционными производственными цепочками атомной индустрии. Формально новым рынком может называться как обращение с отработанным ядерным топливом, что по сути просто продолжение обычной ядерной цепочки, так и, например, транзитные грузоперевозки по Северному морскому пути или, допустим, производство композитных материалов.
В структуре госкорпорации среди побочных бизнесов есть, например, трейдинг биотоплива – древесных пеллетов. «В России около 8 млн тонн опилок, – пояснял «Стране Росатом» генеральный директор «Техснабэкспорта» Сергей Полгородник. – Их нужно правильно собрать, переработать, упаковать, сертифицировать. С точки зрения логистики Россия очень хорошо связана с ключевыми региональными рынками сбыта». Алексей Лихачев в связи с этим отмечал, что стратегия «Росатома» – развитие низкоуглеродной энергетики. «Помимо атомной энергетики, мы инвестируем в низкоуглеродные и возобновляемые источники энергии, например ветрогенерацию, – говорил он. – В этом контексте направление биоэнергетика, которое также относится к низкоуглеродной, является логичным новым направлением бизнеса».
На самом деле такое расползание бизнесов на близлежащие отрасли в данном случае, скорее, типично и ожидаемо. Если у компании есть опыт работы на энергорынках, то можно не ограничиваться только одним типом генерации и к АЭС можно добавить, допустим, ветрогенерацию. Это особенно перспективно в свете того, что именно возобновляемая энергетика за последние десять лет демонстрирует наиболее бурный рост. Если есть машиностроительные заводы с большим опытом выпуска сложного оборудования, то можно расшириться за счет поставок другим отраслям. Причем как электроэнергетическим, так и не связанным напрямую с энергорынком (предприятия «Атомэнергомаша», к примеру, изготавливают продукцию и для мусоросжигательных заводов, и для нефтехимии).
Один из характерных примеров последовательного «захвата» отрасли можно описать на примере Севморпути. Изначальная функция «Росатома» – проводка караванов судов во льдах с помощью атомных ледоколов «Атомфлота». Потом с расширением экономической деятельности добывающих компаний в Арктике и ожидаемым ростом грузопотоков встает вопрос о новом флоте атомных ледоколов. Затем госкорпорация получает государственный статус оператора Севморпути – главного по арктическому транспорту.

«Она (пандемия коронавируса. – «Вестник атомпрома») укрепила нас в уверенности, что выбрано правильное направление для развития и двигаться нужно еще быстрее, так как объем грузоперевозок будет только расти», июль 2020 года.

Екатерина Ляхова, директор по развитию бизнеса «Росатома».

Потом возникает идея превратить Севморпуть в полноценный транспортный маршрут – Северный морской транзитный коридор, при этом не ограничиваться проводкой чужих судов, а создать собственную транспортно-логистическую компанию. В итоге возникает «Русатом Карго» с концепцией, предполагающей перехват части грузопотоков, идущих из стран Азиатско-Тихоокеанского региона в Европу и обратно (подробно об этом «Вестник атомпрома» писал в июльском номере). Затем покупается часть группы компаний «Дело» – лидера отечественного рынка грузоперевозок (в том числе контейнерных и железнодорожных). К этому можно добавить, например, участие госкорпорации в энергоснабжении Арктики в виде концепции плавучих АЭС для удаленных изолированных энергосистем на Крайнем Севере, а также проект разработки Павловского свинцово-цинкового месторождения на Новой Земле.

Расширение во все стороны

В результате мы получаем всеобщую уверенность в том, что «Росатом» постепенно становится ключевым государственным игроком в Арктике, готовым взять на себя любой проект в этом регионе – от инфраструктурного до добывающего. Другими словами, если сейчас находится инициативный инвестор, нашедший, как ему кажется, золотое дно в виде перспективного промышленного проекта где-нибудь на побережье Восточно-Сибирского моря, то пойдет он за партнерами, скорее всего, куда-то в госкорпорацию. И в этом предложении практически нет ни грана иронии. По сути, сейчас «Росатом» превратился из атомной корпорации в многопрофильный промышленный холдинг, для которого расширение в очередном новом направлении является стандартным способом экстенсивного роста.
В этом есть определенные риски: инвестирование превращается почти в венчурное, с той только разницей, что объем вложений значительно больше, чем у венчурных инвесторов, а риски, как правило, все же ниже, поскольку расширение новых бизнесов идет в традиционных отраслях. Другое направление развития – новые технологии атомной отрасли, например, проект «Прорыв», замкнутый ядерный цикл, высокотемпературные газоохлаждаемые реакторы, малые модульные реакторы, которые за рубежом сейчас считаются наиболее перспективной точкой развития ядерной отрасли.
Если предположить, что в постковидную эпоху мир вернется примерно к тому же состоянию, какое было в 2019 году, и тогдашние вызовы и тренды в общих чертах сохранятся, то атомной отрасли в первую очередь придется по-прежнему встраиваться в новую идеологическую матрицу безуглеродной энергетики. АЭС в этот возобновляемый экологический рай пока пускают неохотно («Вестник атомпрома» подробно писал о положении мирного атома в глобальной климатической повестке в мае и июне). И в случае долгосрочной стагнации атомной индустрии придется так или иначе возвращаться к диверсификации за счет неатомных отраслей, например, активно развивающихся в периметре госкорпорации цифровых технологий, новых материалов или биомедицины. А для этого придется создавать бизнес-плацдармы прямо сейчас, несмотря на все эпидемиологические ограничения и запреты.