Контрольная забота

Что такое «умный» экспортный контроль и как он поможет проводить сделки с чувствительной группой товаров и технологий в короткие сроки? Известно, что поставлять товар, услугу или технологию на экспорт, как правило, выгодно. Однако не все представляют, насколько этот процесс сложен с точки зрения оформления документов. Ведь в данном случае речь может идти о безопасности государства. Большинство товаров и технологий, с которыми имеет дело Росатом, в этом отношении подлежат строгому экспортному контролю. О его особенностях, а также редкой и интереснейшей профессии специалиста по экспортному контролю мы узнали от начальника отдела экспортного контроля АО «Русатом Сервис» Марии Роскошной.

Мария Станиславовна, что же такое экспортный контроль (ЭК) и как он соотносится с чувствительными товарами?
Определение, которое дано в законе, довольно объёмно, если сформулировать его более кратко, то экспортный контроль – это комплекс мер, которые помогают реализовывать внешнеэкономические сделки с чувствительной группой товаров и технологий с учётом всех законодательных требований. Чувствительными называют те товары и технологии, которые могут быть использованы при производстве вооружения, военной техники, при совершении террористических актов, создании оружия массового поражения. Поскольку мы работаем в атомной отрасли, большинство товаров и технологий, с которыми имеем дело, попадают в категорию товаров двойного назначения. И большинство внешнеэкономических сделок – несмотря на то, что в словосочетании «экспортный контроль» присутствует слово «экспортный», на самом деле речь идёт и об импорте тоже, – должны контролироваться уполномоченными органами. Вовлечённых органов несколько, однако уполномоченным (основным) является Федеральная служба по техническому и экспортному контролю (ФСТЭК России), она стоит во главе контролирующей системы, действует как законодательный и исполнительный орган. Есть несколько основных механизмов, методов правового регулирования внешнеэкономической деятельности с точки зрения ЭК. Это, во-первых, идентификация товаров и технологий. Мы должны разобраться, что представляет собой конкретная сделка, сличить её с контрольными списками, понять, находится ли продукция в этих списках или она «пограничная» (в этом случае включаются другие механизмы), посмотреть на конечных пользователей, посредников (какие банки, посреднические структуры и страховые организации вовлечены). То есть идентификация сделки – это первый этап правового регулирования ЭК. Затем экспортёр сам или с участием независимых идентификационных центров проходит этап получения необходимых разрешительных документов. Основным документом является лицензия на осуществление экспортных или импортных операций. В некоторых случаях, когда у государства есть опасение, что товары хотя и не содержатся в контрольных списках по ЭК, однако могут быть использованы не по назначению, либо есть сомнения в конечном пользователе, может требоваться разрешение комиссии по экспортному контролю.
Все эти случаи прописаны в федеральном законодательстве. Ещё одним видом разрешительного документа является идентификационное заключение о неприменении запретов и ограничений на экспорт или импорт продукции. Если обрисовать эту схему просто, то лицензии применяются для тех товаров и технологий, которые находятся в контрольном списке по ЭК. В случае, если они вне контрольных списков, то можно получить либо идентификационное заключение о том, что никаких других разрешительных документов не нужно, либо, в случае опасения, что кто-то в цепочке поставок может оказаться неблагонадёжным, разрешение комиссии по ЭК.

Кто определяет, какие именно документы потребуются для проведения экспортной сделки?
Первичный шаг по идентификации делается самим экспортёром. Но поскольку у него не всегда достаточно компетенций для этого, то он может обратиться в независимые идентификационные центры, это в какой-то мере позволит экспортёру переложить ответственность за принятие решения на специалистов. «Русатом Сервис» сейчас активно работает в этом ключе, мы взяли на себя обязательства помогать организациям, которым необходимо провести идентификацию и определить, какие именно документы для их сделок необходимы. На данный момент мы реализуем пять таких проектов. Такая услуга востребована любыми организациями, которые работают с чувствительными товарами и технологиями. У нас в настоящее время четыре клиента отраслевые и один внеотраслевой. Вообще, по ядерной тематике в массе обращающихся за лицензией во ФСТЭК не менее 30–40% занимают предприятия Росатома.

Можно ли вас назвать независимым идентификационным центром?
На сегодняшний день официально называть нас так нельзя, поскольку независимый идентификационный центр – понятие, закреплённое в законодательстве. Мы, скорее, являемся независимыми консультантами. Чтобы стать таким центром, необходимо получить специальную аккредитацию ФСТЭК. ФСТЭК ведёт реестр организаций, которые являются независимыми идентификационными центрами, их сейчас порядка двадцати. При выборе, к какому именно центру экспортёру необходимо обратиться, важно знать специфику их деятельности, поскольку существует шесть списков для ЭК, два из них касаются ядерной тематики, и предприятиям Росатома приходится иметь дело чаще всего именно с ними. Однако первичная идентификация должна быть проведена по всем шести спискам, ведь одни и те же товары и технологии могут содержаться в нескольких из них. Поэтому перед выбором идентификационного центра нужно обратить внимание на то, в отношении какой номенклатуры продукции у центра есть специальное разрешение на проведение идентификации. Причём не все центры работают по всем шести спискам, некоторые имеют право работать только по двум или трём.
Для выбора центра также надо иметь в виду, что у них есть ограничение по странам. Например, выдавать независимое заключение в отношении Ирана практически никто из действующих независимых центров не может. Экспортёру нужно быть очень внимательным, чтобы не ошибиться: компания может получить заключение такого центра, но когда прибудет на таможню
с грузом, таможенники увидят, что центр не имел права давать заключение на вывоз продукции в эту страну. Одним словом, нас пока назвать независимым центром нельзя, но в планах есть задача стать таковым. Это достаточно выгодный бизнес, поскольку объём обращений огромен. Только по ЕАС их бывает до 20 тысяч год, и ценовая политика для идентификационных центров складывается интересно: одно обращение на одну единицу продукции может стоить 3–6 тысяч рублей – в спецификациях этих единиц может быть 10, 20 или 30 тысяч.

Есть ещё такой контролирующий орган, как ФАПРИД – Федеральное агентство по правовой защите результатов интеллектуальной деятельности военного, специального и двойного назначения. Приходится ли подключать контроль с его стороны?
ФАПРИД подключается в тех случаях, когда товар или технология подлежат лицензированию. Есть жёсткий список документов, которые экспортёр должен представить ФСТЭК для получения лицензии. В этот комплект входит письмо-обращение к ФАПРИД об урегулировании вопросов, связанных с защитой интеллектуальной собственности, результатов интеллектуальной деятельности. Поэтому когда мы готовим к подаче комплект документов, один большой комплект готовится для ФСТЭК и примерно такой же для ФАПРИД. Разрешение ФАПРИД можно назвать базовым документом для обращения за лицензией. Надо отметить, что ФСТЭК России в большинстве случаев не принимает решения единолично, оно принимается в рамках межведомственного согласования: проводится государственная экспертиза, по её результатам формируется заключение, которое передаётся в соответствующее ведомство в зависимости от специфики сделки. В случае с предприятиями Росатома согласование происходит в Росатоме, в случае, если товар попадает под 36-й список (двойной ядерный список), рассмотрение происходит в МИДе, ФСВТС (Федеральная служба по военно-техническому сотрудничеству), в некоторых случаях документы рассматриваются в ФСБ, в службе внешней разведки. Базовый вариант 36-го списка предполагает наличие четырёх подписей: ФСТЭК России, МИД, ФСВТС и ГК «Росатом». То есть решение часто принимается не одной ФСТЭК, а коллегиально.

Что такое экспортный контроль «под ключ» и чем он отличается от обычного ЭК?
В подавляющем большинстве организаций ЭК воспринимается как весьма обременительная процедура: нужно собирать материалы, подавать их во ФСТЭК, ждать месяц, чтобы получить лицензию. Бывает, что процесс упирается в бюрократические проволочки. Мы решили представить получение всех разрешений с положительной стороны, и когда я начала заниматься в 2017 году экспортным контролем в «Русатом Сервис», то увидела огромную зону для роста. Мы наладили процесс внутри организации, он теперь работает как часы. Все менеджеры повысили свою экспорт-контрольную грамотность, мы вывесили плакаты на тему процесса ЭК, выпустили и раздали сотрудникам брошюры, регламентировали весь процесс на общих дисках, чтобы были наглядно представлены те документы, которые входят в комплект, типовые формы обращений. Это всё сэкономило нам сроки, а в работе Росатома со ФСТЭК России выстроились очень качественные отношения сторон, процесс лицензирования работает так, как должен, без задержек, а иногда и с опережением. В результате мы поняли, что для «Русатом Сервис» прохождение ЭК может стать хорошим бизнесом и полезной сервисной услугой.

Почему бы не помогать другим предприятиям, которые сталкиваются с проблемами при подготовке документов к экспортному контролю?
Сначала к нам обращались за помощью организации в рабочем порядке, это происходило стихийно и стало отнимать у меня всё больше времени, поэтому пришла идея упаковать этот процесс в качестве самостоятельного продукта. Мы поняли, что можем готовить пакет документов в Экспортный совет, во ФСТЭК России, в ФАПРИД, в независимый идентификационный центр, можем выступать как агенты, и все клиенты имеют возможность с нами работать по принципу «единого окна», получая в результате необходимый документ.
Иногда клиент узнавал, что ему лицензия не нужна, поскольку его продукт не списочный, ему достаточно идентификационного заключения, и таким образом и консалтинг «подтянулся». Слушая и наблюдая клиентов вокруг себя, мы сформировали пакеты наших услуг. Сегодня для ряда организаций мы предлагаем сервис «под ключ», по сути, полный аутсорсинг. Также мы оказываем услуги и не «под ключ», из нашего тарифного меню можно выбрать отдельные сервисы. Например, кому-то важен только обучающий тренинг для менеджеров или получение лицензии только на один определённый товар или технологию. Многих наших клиентов именно эта гибкость и привлекает. Мы не заставляем заключать с нами многомилионные и миллиардные сделки, мы – за удобство, комфорт и сервисное обслуживание. Когда клиенту надо, мы придём ему на помощь.

Почему аттестатами в области экспортного контроля в нашей стране обладают всего около 100 специалистов? В чём сложность получения такого аттестата?
В законе есть отдельная статья, посвящённая специалистам по ЭК. Называть себя специалистом по ЭК в должностном отношении может любой занимающийся этим вопросом сотрудник, но чтобы быть признанным ФСТЭК, необходимо быть аккредитованным, сдать экзамен и получить аттестат о том, что специалист является экспертом. Идея о необходимости аккредитованных лиц появилась достаточно давно, но ФСТЭК не проводил экзаменов, первые экзамены начались в 2017 году.
Тогда мы сразу решили, что нам свои компетенции необходимо подтвердить на экзамене. Я заявилась от «Русатом Сервис» на сдачу экзамена для аккредитации по трём спискам из шести, с которыми чаще всего приходится работать: два ядерных списка и список товаров двойного назначения. Теоретическая часть экзамена по всем спискам одинакова, а практические задания разные, и в них много подводных камней. Например, указанный в задании товар может быть идентифицирован по определённому списку, но при этом, согласно условию, он предназначен для экспорта в Иран, но не для АЭС «Бушер». В этом случае включаются президентские указы о вводе санкций, которые необходимо хорошо знать, сделка может оказаться не лицензируемой, и продукцию либо запретят вывозить, либо пропустят через Совет Безопасности ООН, где разрешение придётся получать в течение 2–4 месяцев. То есть для решения практической задачи необходимо знать много нюансов, которые могут быть известны только эксперту. Из группы в 15 человек квалификационный аттестат со мной по заявленной номенклатуре получили два или три специалиста. ФСТЭК России на своём сайте формирует реестр лиц, которые сегодня таким документом обладают. Их точно не более 100. Там указано также, кто из них какую идентификацию может проводить. По трём и более спискам сегодня может идентифицировать товар только 31 специалист в России.

В чём разница между международным и российским экспортным контролем?
Говорить о разнице не совсем правильно. Ведь страны, активно участвующие в вопросах экспортного контроля, как правило, решение принимают совместно на международных заседаниях. Действует специальный международный режим ЭК в отношении ядерного ЭК, согласно которому создана группа ядерных поставщиков, в неё на сегодняшний день входят 48 государств – это промышленно развитые страны, их представители регулярно проводят заседания, на которых группа технических экспертов готовит базовые контрольные списки. И те списки, которые затем учитываются российскими законодательными актами, строятся на том, что было выработано на международном уровне совместно.
Поэтому в целом российское законодательство в этом вопросе строится на международном и не должно быть более мягким, чем решено на международных заседаниях. Оно может быть только жёстче. Большинство наших списков гармонизировано с международными, но есть ряд разделов, которые нам правильно контролировать с точки зрения защиты национальных интересов. В этом – основное различие. Есть список 1661 – товаров двойного назначения, в нём существуют разделы 4 и 5, в которых товары и технологии контролируются согласно обеспечению национальной безопасности. Если говорить о ядерной тематике, то в 36-м списке у нас довольно обширная номенклатура радиоизотопной продукции, которая тоже контролируется только в России.

Учитывается ли позиция Росатома при решении вопросов, касающихся ЭК?
Да, я считаю большим достижением госкорпорации, что некоторые её предприятия и лаборатории по ЭК входят в состав российской делегации на международных заседаниях по ЭК, в частности, на заседаниях группы ядерных поставщиков. И до того, как делегация выезжает для участия в заседании, формируется скоординированная позиция в рамках межведомственного совещания, куда приглашают представителей МИД, ГК «Росатом», председательствует представитель ФСТЭК. Если на предстоящем заседании группы ядерных поставщиков предполагается, например, изменить параметры контроля оборудования газовых центрифуг или топливных оболочек, то в связи с этим приглашают представителей ТВЭЛ, чтобы они в качестве экспертов рассказали, почему что-то нужно контролировать дополнительно либо, наоборот, снять с контроля. К мнению организации отрасли прислушиваются обязательно, оно фиксируется в протоколах и выносится на обсуждение на международном уровне.

Каковы сложности законодательства в области ЭК?
Сложности связаны с тем, что одни и те же товары могут находиться в нескольких списках. Например, определённая категория станков с ЧПУ находится и в двойном ядерном списке, и в списке товаров двойного назначения, которые помимо гражданского назначения могут применяться также для вооружения и военной техники. При этом параметры контроля одной части этих станков полностью совпадают, а другой их части – различаются. То же самое прослеживается и на международном уровне.
Например, бывают ситуации, когда прошла встреча по Вассенаарским договоренностям на международном уровне, где представители стран приняли общее решение, затем отразили его в своём законодательстве, но это изменение коснулось одного списка, а в другом списке, где значится данный товар, изменений ещё нет. И здесь у экспортёра возникают трудности. Сегодня в таких случаях принято следовать тем требованиям, которые являются более жёсткими. Если требуется вывезти, например, дистанционные манипуляторы, эксперт находит эту позицию в списке, сравнивает критерии и технические характеристики – эти параметры позволяют экспортировать данный товар.
Однако на этом рано останавливаться. Следует ещё открыть по- становления Правительства РФ, которые определяют параметры вывоза конкретно данных манипуляторов, поскольку часть продукции контролируется только на экспорт, а часть – ещё и на импорт. Часть продукции при экспорте контролируется только при вывозе, например, в зависимости от массы – от 1 грамма и выше в течение календарного года, часть – в зависимости от уровня радиоактивности и так далее. В результате эксперт должен знать о множестве дополнительных подводных камней.
С вывозом товара есть и другая сложность: если в странах ЕАЭС на таможне вряд ли будут проблемы при отсутствии необходимой лицензии, то любая проверка ФСТЭК России легко обнаружит это нарушение, ведь в таможенном отношении эти страны интегрировались, но при этом экспортный контроль сохранился на национальном уровне. В таких случаях потребителю остаётся надеяться на порядочность экспортёра.

Какова ответственность за нарушения в ЭК?
Очень серьёзная. Минимально речь идёт о предписании. Хотя за сделку без лицензии предписаний не бывает, в этом случае включается административное наказание или уголовное преследование руководящего состава организации, лишение организации права определённого вида деятельности на длительный срок. Есть прецеденты: нарушители сидят в тюрьмах по 10 и 15 лет за вывоз товара контрабандным способом без требуемых разрешений. К слову, когда на курсах по ЭК слушатели записывают первую лекцию о том, что такое ЭК, они наверняка полагают, что речь идёт о какой-то ерунде, типа получения какой-то бумажки. Но на втором занятии, касающемся ответственности при нарушениях ЭК, их отношение к ЭК резко меняется. Я бы предложила все образовательные модули начинать именно с меры ответственности.

Если при экспорте товара сложности связаны с наличием его в нескольких списках, то с экспортом технологий наверняка возникают дополнительные трудности?
Технологии с точки зрения ЭК – это и услуга, и работа, и передача бумажного отчёта. Если, например, специалист выезжает с выступлением, докладом на какое-то международное мероприятие и доклад касается контролируемого оборудования, то он обязан получить лицензию на такое своё выступление. Не все об этом знают, но, как известно, незнание закона не освобождает от ответственности. Были такие случаи, когда докладчиков отлавливали в аэропорту, отбирали ноутбуки, флешки, преследовали. Если технология передаётся в документированном виде, тогда она может перейти в разряд товара, его нужно будет задекларировать и передать. А выступление на конференции является неосязаемой передачей, но оно также должно быть проконтролировано ФСТЭК, и должно быть получено соответствующее разрешение. То же касается и услуги: например, если специалист выезжает для ремонта оборудования, которое значится в контрольном списке, а необходимое разрешение на этот ремонт не получено. Это нарушение с установленной мерой пресечения. Так что передача технологий – весьма чувствительный момент для экспортного контроля.
Все эти трудности являются основными, но есть и множество других. Например, до сих пор обсуждается, как контролировать посредников, брокеров. В цепочке поставки между экспортёром и конечным потребителем может быть много звеньев: банки, финансовые институты, которые регистрируют контракт, страховые агенты, компании-перевозчики, логисты. Довольно много документов требуется от конечного пользователя и поставщика, но что делать с другими участниками цепи поставок, нужно ли требовать от них гарантий, что товар будет использоваться только по назначению, что он не будет передаваться третьим лицам? Конечно, это усложнит сделку, но и обезопасит её. До конца этот вопрос ещё не решён. И таких вопросов немало, они решаются консультативными группами в международном режиме. Один из них связан с появлением новых технологий, например с аддитивными технологиями. Есть мнение, что, имея 3D-принтер, можно напечатать «атомную бомбу», выражаясь условно. Это тоже актуальный вопрос для ЭК, потому что чувствительность в этом присутствует. Мы сегодня контролируем алюминиевые и титановые прутки, как при этом не контролировать 3D-принтеры? Сейчас экспертные комиссии на международном уровне обсуждают, как технологии 3D-печати контролировать в каком объёме или контроль должен касаться составных частей – порошков, например.

Вообще, я воспринимаю экспортный контроль «Русатом Сервис» очень личностно, поэтому очень рада нашим успехам. Их сегодня гораздо больше, чем проблем. Мы первые вывели ЭК на уровень бизнеса, теперь это проект, для нас это не рутина, которая повторяется изо дня в день. Мы всегда пытаемся найти в этом элементы чего-то нового, понимаем, что ограничены сроками. Чтобы быть востребованными внутри организации и на рынке в целом, мы постоянно должны обновляться. Поэтому дорабатываем свои карты бизнес-процессов. Сегодня разработчики помогают нам сделать новую цифровую платформу, в рамках которой будет протекать наша контрольная жизнь. Мы решили сделать ЭК «умным», эта концепция так и называется – концепция «умного» ЭК. Пилотная версия этой системы заработает уже к концу этого года. Здесь будут автозаполняемые формы, сегодня мы вручную копируем данные из вордовских файлов, что усложняет работу и отнимает время. Автозаполняемые формы сами станут выдавать необходимые сведения: и реквизиты, и продукцию предприятий, и перечень таможен, и многое другое. Благодаря «умному» ЭК клиентам станет проще работать с нами, они в любое время будут видеть статус своей заявки, этап её рассмотрения, прогнозируемый срок его завершения и получения лицензии.